Спящий красавец

Мать свою девушка не помнила — она погибла, когда Далила была совсем мелкой.

Ещё была Шипа. Змеюшку талантливая девочка завела себе уже в детстве, чтобы было с кем играть и подглядывать за взрослыми. И, что для змей является чрезвычайной редкостью, Шипа оказалась необыкновенно верным созданием. Вообще-то, змеи-фамильяры — те ещё пройдохи. Обычно они не бывают полностью преданными владельцам. Но это было то самое редкое исключение, что, как водится, подтверждает правило — Шипа никогда не водила Далилу за нос и была восхитительным советчиком. Была… — принцесса опять стиснула зубы, подавляя слезы, вспоминая совместные детские проказы и шалости. Например, стырить у вредной гувернантки любимое колечко и подсунуть в туфлю. А устроить творческий хаос в бумагах нелюбимому учителю — это вообще, как здрасьте. Или использовать шуструю змейку, чтобы подглядывать в учебник на экзамене. Причём не потому, что своей головой не могла ответить, Далила, имея недюжинные магические способности, училась легко и с удовольствием, а просто так — из вредности. Просто все эти занудные взрослые ужасно её бесили. Ну и чтоб потренироваться с фамильяром.

— А вот теперь её нет. Маленькой юркой подружки с умными изумрудными глазками. Зато есть эта тётка, которая приходит и имеет наглость её "воспитывать"!

Ведьма, как любая нормальная женщина, "плавала" в мыслях, хаотично перепрыгивая с одного воспоминания на другое. Она осторожно опустилась в кресло, осознав, что, погрузившись в думы, стоит уже достаточно долго и коленки от напряжения противно дрожат. Девушка с тоской посмотрела на пустую плошку, стоящую на прикроватном столике.

— Скорей бы уже пришла, что ли, — противореча самой себе подумала принцесса.

После знахаркиного пойла ей всегда становилось легче. И ещё, как бы не хотелось это отрицать, где-то глубоко в душе Далила всё-таки испытывала некую новую непривычную для себя эмоцию, близкую к благодарности по отношению к травнице. Мира была единственным человеком, который, как ни крути, заботился о попавшей в беспомощное положение гордячке. Хотя была в полном праве отказаться от этой "миссии". И единственной же живой душой, с которой ведьме, ограниченной в передвижениях четырьмя стенами, сейчас доводилось общаться. Ну как общаться — собачиться или просто молчать. Занятые собственными заботами соотечественники о ней вообще как будто забыли. Ведьма вздохнула и, удивляясь собственной, невесть откуда взявшейся чувствительности, пошла на кровать.

--------------

— Лед, голубчик, будь любезен, передай его величеству Акселю, что я хотела бы переговорить с ним в голубой гостиной, — приказала Элиза стражнику у своих дверей.

Это был немолодой уже мужчина, давно заслуживший своей верностью право охранять королевскую персону лично. Элизе всегда было неловко вести себя со своими подчинёнными жёстко, за что её безумно обожал весь двор, до последней кухарки, и между собой королеву-мать называли не иначе, как "наша Лизонька". Она больше всего ценила в людях верность и порядочность, и всех, кто заслужил её расположение, помнила по именам, сколь бы незначительную должность они не занимали. Сын добродушно посмеивался над этой её излишней, в его представлении, для венценосных особ лояльностью, но не спорил и не запрещал. "Это такая малость. Ничего, поди, корона не упадёт, а человеку приятно." — обычно отвечала ему она. И теперь все эти люди беспрекословно служили ей, выказывая готовность выполнить любой приказ и вообще сделать что угодно, чтобы только защитить, подбодрить и помочь своей Лизоньке в такой непростой ситуации.

— Э-эх, сыночек, как же я за тебя волнуюсь. Как же трудно матери ждать, не имея никакой информации. Слава всевышнему, этой страшной ошибки удалось избежать. Спасибо Александре, вырвали тебя из хищных лапок Далилы с её папашей… А она отчаянная девчонка, — хмыкнула про себя Элиза, размышляя сама с собой в ожидании доклада стражника, — я даже не ожидала. Надо будет потом приглядеться к ней повнимательней. Мне б такую сношку под бок, мы бы тут живо порядок навели, да горя не знали. И всё равно, что не знатных кровей — вот уж точно не беда. Главное, бесстрашная какая, да и упёртая — ведь, казалось, всё, проиграли, — так нет же, не сдалась. Помоги тебе всевышний, детка… А внуки какие красивые были бы…

Элиза чуть слышно рассмеялась сама над собой. Мамы, они такие… — мамы.

— Ваше величество, — тихо постучавшись, Лед вошёл с докладом, — Его величество Аксель велели передать, что они приболели, но беспокоиться не стоит — это лёгкое недомогание, не стоящее того, чтобы утруждать наших знахарей вмешательством.

— Ну, чего-то подобного я и ожидала. Старый хрыч не хочет делиться информацией. А мы и без него всё узнаем. Чай, тоже не лыком шиты. Спасибо, Лед, — ответила королева, отпуская стражника.

35

Мы с Солом катились по тракту, соблюдая крейсерскую скорость, чтобы не привлекать внимания. Навстречу периодически попадались повозки, аналогичные нашей. Люди в них кивали, мы кивали в ответ — видимо тут было принято здороваться не зависимо от степени знакомства и даже при полном отсутствии такового.

— Хороший у тебя народ, твоё величество, — сказала я, сменив Соргана "у руля".

Чтобы отобрать у него поводья, пришлось, таки, подебатировать. Он всё давил на то, что это, мол, не женское дело и всё в такое прочее. Но, в итоге победил мой аргумент в пользу того, что мы, в общем-то, не на прогулке, и вся эта идиллия в духе деревенского променада в любой момент может прерваться самым непредсказуемым образом, а там уже не до разделения труда по гендерному признаку будет. Мало ли чего, надо и мне хоть немного потренироваться. Опять же, имея в наличии двух водителей, мы можем и по ночам прекрасно двигаться. Вахтовым методом. Кстати, всё-таки советы раздавать было куда как проще, чем на самом деле управлять повозкой. Наука, конечно, не хитрая, но, какая-никакая сноровка всё же нужна.

— Да не зови ты меня величеством, бога ради! — громким шёпотом проскрипел Сорган, — Я же просил. Мало того, что чувствую себя по-дурацки, так ещё же и услышать кто-нибудь может.

— Да кому тут слушать-то, разве что вон Мальве? — рассмеялась я, тем не менее поднимая руки в примиряющем жесте.

Поводья упали, Храп недоумённо покосил в мою сторону, мол, чего делать-то — бежать, или постоять уже маленько? Но умная коняга всё же, наверное, понял, какие мы тупни в управлении гужевым транспортом, поэтому фыркнул и продолжил рысить по дороге.

— Иди уже отдыхай, а то, если ты так поводья бросать будешь, мы далеко не уедем, — заворчал мой спутник.

— Сидите, юноша, где сидели, я ещё не накаталась. И вообще, ш-ш-ш, видишь вон народ едет, веди себя прилично.

Мы раскланялись с очередной встречной повозкой и продолжили тихонько пикироваться, подзуживая друг друга.

На самом деле все эти смешочки и шуточки были всего лишь способом прикрыть одолевающую нас обоих нервозность. Хотелось плюнуть, стегануть конягу и нестись отсюда сломя голову, как орал инстинкт самосохранения. Но приходилось сдерживаться, чтобы не "погореть". В какой-то момент мы готовы были отказаться от телеги и лесами идти пешком — Сорган ведь уже на ногах — но, по здравому размышлению, всё же пришли к выводу, что на лошади мы доберёмся по-любому быстрее, чем на своих двоих, тем более с учётом ночного движения.

Мальва мирно дрыхла на моём плаще, какими огородами неслись наши кошки — даже представить не могу, во всяком случае мы их не видели. Хотя, можно было бы и посмотреть, но я и так чувствовала, что Рыська где-то рядом. В какой-то момент наша барбоска заволновалась — засуетилась порыкивая на краю телеги, вглядываясь назад.

----------

Реверу пришлось вернуться за лошадью, на чём потерять какое-то время. Поэтому он буквально на бегу вскинулся на коня и поскакал вслед своему волкодаву, высматривая дорогу его глазами. Но пока ничего подозрительного не попадалось. Повозки, повозки — как близнецы-братья похожие одна на другую. Самые обыкновенные люди в них. Ну ничего, собачий нюх вычислит именно ту, которая выезжала из леса.