Безумие

А ей безумно нравилось следить за тем, как он вертит ручку в руках, низко опустив голову и глубоко задумавшись над чем-то. Около двух лет она изучала его, запоминала каждую черту его лица, каждый неповторимый оттенок эмоций во взгляде темно-зеленых глаз. Вот он поднимает руку, чтобы, запустив пальцы в черную копну волос, растрепать ее, а затем опускает, проводя пальцами по гладко выбритой щеке. Задумчиво смотрит вперед отсутствующим взглядом, не замечая вокруг ни людей, ни всего мира вообще. Целая отдельная, обособленная вселенная вокруг него одного, в которую нет никому входа.    

Марли представить боялась, как это будет, когда она найдет в себе смелость ворваться в эту обособленную, буквально ощутимо огражденную территорию Йена Томсона, чтобы заговорить с ним; ее бросало в нездоровую дрожь, когда она только пыталась представить, как он поднимет голову, чтобы посмотреть на нее своим рассеянным взглядом, который медленно сменяется удивлением, а потом…

Она тут же краснела и отводила взгляд в сторону, резко махнув головой, смущенно заправляя прозрачные пряди, что выбились из кос, за ухо.  А потом, нерешительно и осторожно, словно перепуганная лань из-за кустов, вновь поднимала голову, сама не замечая, как вновь начинает улыбаться, разглядывая молчаливого парня, сидящего у окна.   

На миг она забывала обо всем, даже о собственном лице. Прижимая к себе большую тетрадь или вертя в руках карандаш, она облокачивалась на стол и, то и дело, дергала рукава своего растянутого свитера. 

Ей нравилось в нем все. Его коричневые ботинки, в которые были небрежно заправлены мятые брюки. Ей нравилось представлять, как он поутру торопливо зашнуровывает их в прихожей, как одергивает клетчатую рубашку, лохматит темные волосы на затылке и рассеянно смотрит на свое отражение в зеркале… Марли безумно хотелось перенести себя в то мгновение, туда; стоять с ним в этой самой прихожей, прихорашиваться… Чтобы они вместе, об руку, вышли и закрыли за собой дверь, а потом вместе пошли в колледж, где учились на одном факультете вот уже второй год.

Ей так всего это безумно хотелось, что она готова была зарыдать!

Но пока Марли лишь только стояла в другом конце аудитории и томно вздыхала, рассматривая его черты лица, изучая все позы, запоминая каждую складку на одежде. А Йен все так же безразлично смотрел в окно, подперев острый подбородок рукой, и его, кажется, ничто не интересовало в этом мире.

В том числе и Марли.     

- И долго ты будешь здесь пародировать статую? – в излюбленной сдержанно-холодной форме поинтересовалась Ли, сверкнув черными глазами в сторону соседки.

Марли вздрогнула от неожиданности, чуть не выронив тетрадь. Ли, поправляя свою короткую, строгую прическу черных волос, лишь надменно хмыкнула. 

- Слишком заметно?.. – осторожно спросила белокурая подруга.

- Заметней только с баннером, - фыркнула Ли. Она скользнула взглядом по фигуре Йена, и лицо ее в миг окаменело, а в глазах появился намек на раздражение.  – Хотя для Томсона и этого будет мало.   

Сколько Марли была знакома с Ли, той никогда не нравился Томсон. Она ни разу не давала подруге усомниться в ее темных чувствах относительно этого человека. Темноглазая девушка с немного азиатской внешностью держалась как можно дальше от него, как в прочем, и ото всех остальных студентов. Будучи старостой группы, она удивительным образом умудрялась всегда оставаться в стороне, стараясь как можно меньше контактировать с кем-либо. Словно сторонний наблюдатель, словно зритель, случайно оказавшийся за кулисами. 

У Марли часто создавалось впечатление, что Ли вообще никого и никогда не любила и относилась ко всем с одинаковой надменной холодностью. Она, казалось, видела все недостатки людей и не могла их им простить.

Скорее всего и Марли она тоже видела насквозь. И на грехи со всеми проступками даже этой тихой, белокурой девушки в растянутом белом свитере и с милой улыбкой на лице она не могла просто взять и закрыть глаза. Однако, не ясно почему, но Марли ей хотя бы нравилась. Периодически. Хоть та и не черта не смыслила в людях.

И одним из ее непростительных грехов являлся Йен Томсон – живой пример ее собственного волшебного принца.

Он молчалив и неприветлив со всеми, а на любой вопрос от сокурсника отвечает сначала долгим молчанием, а позже парой слов, строго по делу. Он не смеется со всеми над какой-нибудь громкой шуткой, и весь его интерес составляет лишь пейзаж за окном. Ли и сама не отличалась особой приветливостью к людям, но это не мешало ей осуждать за это Томсона.

Но Марли улыбалась, глядя на него. Даже на вид его темные волосы казались жестким, словно щетина у волка; у Йена грубый подбородок и прямой нос. Взгляд темно-зеленых глаз казался всегда рассеянным, а тонкие, почти незаметные губы практически никогда не сгибались в улыбке.

Как это странно, влюбиться в такого, ведь правда?..

- И знаешь, - так же тихо добавила Марли, - Я думаю, что ему есть, что сказать мне и даже тебе… Просто ему что-то мешает…

- Мешает? – иронично вскинула тонкие брови Ли. – И с чего это у тебя такие выводы? Смотри на людей проще, Марли, - язвительно фыркнула она.

- Ну правда! – воскликнула девушка.