Безумие

- На этот раз не мешайся, - прорычал Йен низким голосом, украдкой покосившись на девушку.

Та моментально вскинула руки вверх и поджала губы, беспрекословно подчиняясь. Без сожаления она полностью вручила участь будущего несчастного в руки напарника. Йен уже не замечал ничего, он вскинул голову, прикрыл глаза. Джин заметила, как напряглись мускулы под тканью рубашки Йена, как вздулась артерия на шее.

- Одно удовольствие смотреть, как ты находишь след, -  улыбнулась она.

Йен не удосужился ей членораздельно ответить. Он лишь пробурчал что-то про то, что его машина неподалеку, и широким шагом, едва не срываясь на бег, направился прочь. 

Куртку он не забрал, она уже была ему ни к чему.

         * * *

- Искромсаю тебя и порежу…

Его когда-то звали Мартином. Но от ужаса, пронизавшего все его тело и разум, он, наверное, позабыл даже собственное имя.

Глаза Мартина распахнулись в незабвенном страхе. Парень, привязанный накрепко к стулу, мог лишь без остановки крутить головой по сторонам, чем он, собственно, и был занят. Он буквально слышал, как лихорадочно бьется его сердце, больно ударяясь о грудную клетку. О, вы знаете это чувство: когда холодеют пальцы ваших рук, когда пот градом льется по лицу, когда шея буквально ощущает холодное, пронизывающее дыхание сквозь кожу… Это страх, это ужас… Это предчувствие скорой кончины. Вы – добыча. 

Его мало сейчас заботила старая, освещенная красным светом дешевого светильника комната, вся оплетенная постаревшей пыльной паутиной. Мебели тут практически не было; лишь сплошные голые и ободранные стены, с кучей глубоких царапин, словно на них в безумстве бросался зверь, вонзаясь своими когтями. Или человек в порыве безумного гнева, сдирая подушечки пальцев в кровь и ломая ногти до корня. Небольшой сизый дымок, словно туман поутру, и давящий запах прогнившего мяса. 

И он, Мартин, наедине с этим пробирающим до костей шипящим голосом.

Парень затрясся от страха, расшатывая стул. Его рот был заклеен какой-то липкой дрянью, так что он мог лишь мычать. Он оглядывался вокруг, вглядываясь в черное окно и желая рассмотреть там подмогу. Парень едва не умер от страха, когда услышал за спиной, куда не мог повернуть головы, чужеродный скрежет.

Она выползла из тени прохода, низко пригибаясь к полу, а ее лицо искривилось под тяжестью безумной широкой улыбкой. Глаза горели алым огнем из-под спутанных черных волос. Две руки волочились по полу.

- Ни куска никому не отдам… - прошелестела она, не размыкая зубов, подкрадываясь к Мартину.

Душа парня готова была выскользнуть из тела при одном воспоминания облика этого монстра, в котором он совсем перестал узнавать свою невесту.
Вместо двух ног теперь красовались все восемь, длинных, паучьих лап, черных и зазубренных. Огромное паучье брюхо волочилось сзади, чуть ли не касаясь пыльного пола. Оно иногда покрывалось шевелящимися буграми, словно внутри него что-то ворошилось и извивалось, пытаясь вырваться наружу.

Эта громадина опустилась около ног Мартина, породив в нем новую волну ужаса. Сола (а так раньше звали эту девушку) обхватила его за связанные ноги изломанными, бледными руками и подняла вверх глаза, полные той страшной любви к человеку, которая в пору может толкнуть на самые ужасные вещи в этом мире…

Девушка с открытым ртом и пустым алым взглядом нежно гладила его щиколотки, пока полчища членистоногих тварей взбирались по телу парня, забираясь под одежду, обжигая жалами кожу, вгрызаясь сотней клыков в плоть…

- Захвачу твое черствое сердце… Она вонзила десять ногтей в его левую икру и резким движением рванула вниз, разрезая плоть. Кровь буквально хлынула потоком на пол.

Парень орал от боли, но из-за липкого кокона на рту крик превращался в какой-то глухой, протяжный звук, похожий на эхо в пещере. Всего его лицо залилось слезами и потом.

- И пройдусь по кровавым следам… - добавила она, касаясь губами кровоточащей плоти.

Мартин медленно умирал от ужаса. Казалось, рассудок покидал его под натиском непреодолимой боли, при виде этого чудовища, при ощущении того, что полчище отвратительной нежити за секунду покрывает его тело тысячью укусами.  Мир вокруг него медленно трещал, разрываясь на куски, а он сам погружался в забытье, которое мы называем сумасшествием. 

Чудовище, которое сложно было назвать человеком, вдруг насторожилось. Оно резко повернуло голову в сторону, взмахнув слипнувшимися волосами. Восемь лап словно пружины подняли тело в воздух. Сола странно наклонила голову в бок, почти дотрагиваясь впалой щекой плеча, словно прислушиваясь. Взгляд ее все еще пустовал, глаза оставались неподвижны, а рот был открыт, словно у безмозглой, неживой марионетки. 

Сквозь пелену боли и страха Мартин заметил, как Сола уставилась на него, и губы ее снова растянулись в улыбке безумного маньяка. Она резко сорвала повязку с его губ и прильнула к губам своего пленника, заглушая новый крик, а Мартин мимолетно почувствовал запах разложения и плесени. Зубы впились в его нижнюю губу, прикусывая ее.

- Мой мальчик, - ласково пропела она, прижимаясь к нему телом. Мартина захлестнула волна удушья от смрада. – Мой маленький ангел с небес...