Страница 2 из 49
Хотя он и был очень важный, да еще и пэр, разговаривал он совсем не так надменно, как наш пэр, старый граф Ланкастер.
***
После удачной ярмарки отец решил, что пора женить Жака, невесту ему он уже приглядел - дочку барона Луэстра-Чум. Луэстра-Чум хоть и древнего рода, но не богаты, а дочерей у барона намного больше, чем земель. Вот они с отцом и сговорились. Приданного за невестой барон почти не давал, да она и постарше Жака, но брат и этим был доволен - не век же холостым ходить.
Отец взял меня с собой, когда поехал сватать невесту, - показать, что и мы не лыком шиты, что дочь у него тоже баронесса. Осенью сыграли свадьбу. Настоящую, веселую. Я почти все время провела дома, помогала готовиться.
Жена моему брату попала не красавица, но зато хорошего нрава, тихая, работящая. Мы с ней все поладили.
А на обратном пути в Чандос снова повстречался мне дон Педро. Ехали мы с ним опять до Хилрода, беседовали как добрые знакомые. Видела я его и зимой в Ланкастере, куда ездила отвозить ежегодную пошлину пэру. Фиона потом еще сказала, что он глаз на меня положил, да не знает, с какой стороны подойти.
Я с ним держалась приветливо, но с достоинством. Чтоб он решился на что-то большее, чем завалиться в постель с молоденькой вдовушкой, не рассчитывала. А в этом отношении жизнь меня уже научила. Я после Жакоба не собиралась больше метать бисера перед свиньями. С другой стороны, беседовать с ним мне было приятно, да и портить отношения с пэром, пусть и соседним, тоже нежелательно было бы.
По весне, как сошел снег, и речки вошли в обычное русло, поехала я снова в Ланкастер. Не то, чтобы дела у меня там были какие-то, а просто посмотреть большой город да ткани себе на платья новые купить. Траур мой уже кончился, хотелось себя побаловать, а то жизнь у меня, по правде, была хоть и хорошая, да скучная. Назад ехала, смотрю - люди какие-то заблудились в наших болотах.
Велела подъехать ближе, посмотреть, не нужна ли помощь, а это оказался дон Педро. Сказал, что специально ко мне ехал для важного разговора. Ну, и позвал меня замуж.
Я сперва ушам своим не поверила. Пэры это ведь знать такая, что ой-ой-ой, они полжизни в столице проводят, заседают в Королевском совете. Ну, я и сказала ему, что слишком это большая честь для меня, что пусть он еще хорошо подумает. А он мне ответил, что уже и так долго решался, но теперь решил, сам он уже не молод и, если хочет иметь наследника, то жениться ему нужно как можно скорее. Наблюдал он за мною долго, пришел к выводу, что лучше ему супруги не найти: я и скромна, и хозяйственна, и религиозна, к тому же молода и здорова. А то, что род у меня не очень знатный, так дети носить будут его фамилию, а насмешек в свой адрес по этому поводу он не боится, да и отпор дать таким насмешникам, хвала Господу, еще в силах.
Что мне было делать? От таких предложений не отказываются.
Отца чуть удар не хватил. Он неделю по дому ходил и улыбался как сумасшедший. А то обнимал меня и говорил: "Вот так, пусть все знают, какая у меня дочь! Теперь и остальных всех удачно пристрою, в очередь женихи будут выстраиваться!". С доном Педро разговаривал как с богом, во всем с ним соглашался.
Свадьба была скромная, мы просто обвенчались в часовне замка АльмЭлис, где отныне мне предстояло быть госпожой. С моей стороны присутствовали родители и братья, со стороны дона Педро - двое родственников его первой жены. Так я и стала графиней Альтамира.
***
Те двое родственников Педро - племянники его покойной жены - они-то мне, конечно, не обрадовались. Небось, уже прикидывали в уме, кому из них такой куш достанется, а тут - на тебе - я возникла как кость в горле.
Дон Диего, тот просто улыбался, хитренько так, себе на уме, да любезности мне всякие высказывал, а дон Алонсо, тот, без церемоний, облапил меня в темном проходе. Ну и я ему тоже, без церемоний, промеж глаз кулаком как залепила, у него аж искры посыпались. Побелел весь от ярости и сказал, что так, мол, только прачки да посудомойки дерутся. Я ответила, насчет посудомоек ему, наверное, виднее, раз уж он так тесно с ними общается, что знает их привычки. А он мне ядовито так заметил, что я, видимо, больше привычна к утехам на сеновале, чем в замковых покоях. Про Жакоба, значит, намекнул. Ох, и сколько же раз я уже пожалела, что с ним тогда связалась!
В общем, житья мне от этого дона Алонсо не стало. Оскорблял он меня всячески. То мадам из курятника называл, то болотной баронессой. И все прямо в глаза, вежливо-высокомерно так, с брезгливой физиономией, иногда только по ней и поймешь, что гадость какою-то говорит заумными словами.
За обедом как-то заявил Педро, что ему не стоит меня привозить ко двору, потому что я разговариваю, как простолюдинка. Педро ему ответил, что мне при дворе бывать и не придется почти, а насчет манер и разговора, он поручит нашему канонику позаниматься со мной.
С Педро дон Алонсо тоже разговаривал надменно, без должного почтения, но тот почему-то и не возмущался вовсе. Его брат, дон Диего, рассказал, что он так даже при дворе себя вел, за это его от двора-то и выслали.