Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 8

Эти сиськи напомнили мне те оладьи, которые я ел утром с кленовым сиропом.

Я до сих пор вспоминаю вид и вкус этих оладьев.

В сущности, оладьи – моё любимое блюдо с раннего детства.

И кукуруза.

Но сиськи Лоретты были больше любых оладьев. Они напоминали какие-то чудные круглые грелки, наполненные горячей влагой.

Её волосатая вагина глядела на меня, как ощерившаяся морская ежиха.

Удивительная Лоретта!

13

Она меня спросила:

– Ты веришь в любовь, мой мальчик?

Я сказал, что верю.

– А ты веришь, что каждый день – Судный?

Я сказал, что верю.

То, что произошло в следующие минуты, было неописуемо прекрасно.

Лоретта оказалась несказанно умелой и пылкой партнёршей.

И она с первой секунды заразила меня своим энтузиазмом.

Я превзошёл самого себя с Лореттой!

Разве это не чудно?

Конечно, чудно!

И сейчас я с восторгом её вспоминаю: соительницу, марьяжницу, беззаконницу, полюбовницу, хорошиху и любодейку.

Уверяю тебя, читатель: она достойна моих мемуаров не меньше, чем Уильям Берроуз.

Она не писала рискованных книг, не сочиняла авантюрных рассказов, но творила невероятные события в жизни.

Разве это не странно и не прекрасно?

Да, прекрасно, – как те многоцветные байки, что рассказывали Чосер и Боккаччо.

Или как русские заветные сказки!

Хотя они ужасно брутальны.

Я, кстати, так тогда и подумал: «Ну вот – я в русской заветной сказке».

Хотя всё происходило в Северной Америке, в Канзасе.

В вагине Лоретты!

И она была великолепна.

14

Под конец Лоретта меня спросила:

– Ты знаешь, кем мы стали?

– Кем? – спросил я.

– Сестрой и братом.

Я подумал и согласился.

15

I love you, Loretta!

I love you очень сильно.

Я и сейчас вижу, как ты машешь мне «good-bye» своей смуглой ручкой.

И я помню, как ты прошептала мне на ухо:

– Никогда не грусти, мальчик. Грусть отдаляет нас от Бога.

Но я не хочу углубляться в детали нашего с ней любовного акта.

Пусть все подробности секса останутся энигмой.

Довольно об этом эпизоде.

Хватит.

Как сказал знаменитый русский писатель: «За мной, читатель!»

Часть третья. Беременная девочка и Томас

1

Я вышел из дома Лоретты в состоянии дезориентации и счастливого угара.

Я шёл не различая дороги.

Пережитое на кухонном столе ввергло меня в исключительную, ни с чем не сравнимую эйфорию.

Возможно, такое бывает от мощной дозы героина – наркотика, которым увлекался Берроуз?

Я был в ОГЛУШЕНИИ от несравненной Лоретты!

Как говорится: на седьмом небе.

Я даже забыл о Берроузе, как и обо всём на свете.

2

И вдруг я наткнулся на беременную девочку с треугольным лицом и опухшими губами.

Она шла по тротуару, выставив вперёд грандиозное брюхо.

На вид ей было не больше пятнадцати, и она была кожа да кости.

Но какой несусветный живот: не иначе как десятый месяц.

И там, должно быть, таилась тройня.

На девочке топорщился грязный рабочий комбинезон на три размера больше, чем надо.

Мужской комбинезон в чёрных маслянистых пятнах.

Волосы на её голове напоминали перекати-поле.

Она упёрлась в меня зелёными, как болото, глазами:

– Хочешь потрогать мой животик?

По-английски это так прозвучало:

– Would you like to feel my tummy?

Я опешил:

– Oh, thank you. Thanks a lot. May be later?

Она посмотрела на меня с нескрываемым презрением, и мне стало ужасно стыдно.

Я потрогал её животик.

Он был тугой, как астраханский арбуз наивысшего сорта.

– Ну, как он тебе? – спросила странная малышка.

– Замечательный. Когда ты ждёшь ребёнка?

Она улыбнулась своими опухшими губами:

– Это ты. Мой ребёнок.

Я подумал, что мой английский опять сыграл со мной дурную шутку.

Поэтому я ей просто улыбнулся.

А она, свирепо:

– Ты что? Не понимаешь? Ты – мой ребёнок, придурок!

– Я? Твой ребёнок?

– Ты, дурак, ты. Теперь понимаешь?

– Как так?

– Да уж так. И ничего с этим не поделать.

– Я буду твой ребёнок?

Она вдруг рассердилась:

– Сколько можно повторять? Ты что – недоносок? Я же сказала: ты – мой бутуз, мой несчастный убогий сынок, моя бедная плоть и кровь, мой подгнивший плод, мой тупой карапуз, мой дрянной спиногрыз, мой байстрюк, мой гадючий найдёныш!

Пена выступила на её губах – белая, болезненная пена.

Я испугался.

Опять испугался!

Я ведь трус, как сказал один московский литературный критик.

Трус, мелкий пакостник и воришка чужих рассказов.

Как сказал однажды Берроуз: «Get off the stage, lying cocksucker!»

А ещё он писал: «So who can prove that I didn’t on my vacations go to Tangier and rape children?»

Поэтому я и испугался.

Даже очень.

И поспешил прочь от этой бедной девочки на сносях.

3

Чтобы чуть-чуть оклематься от этой встречи, я зашёл в кондитерскую и купил коробку donuts.

Они были жирные, обильно посыпанные сахарной пудрой.

Donuts – отвратительное лакомство, а вовсе не хлеб насущный.

Я съел целых семь donuts – вероятно, из-за стресса.

И меня затошнило.

Кроме того, мне захотелось пить, как дромадеру после перехода Сахары.

Или это никуда не годное, кокетливое сравненье?

Я захотел пить, одним словом.

Я был измождён и подавлен.

Я думал: «Сколько мне ещё таскаться по этому Лоуренсу? И на кой чёрт мне сдался этот Берроуз?»

Я был в отвращении от своей авантюры.

Я хотел в Калифорнию: покупаться и полежать на берегу океана.

И чтобы рядом ходили светловолосые девушки в бикини – с голубыми-голубыми глазами.

В Калифорнии у всех девушек глаза голубые и пустые.

Как небо.

Лев Толстой был не прав, когда писал о глубоком и осмысленном небе.

Впрочем, над Аустерлицем небо могло быть осмысленным и глубоким, но вот небо в Калифорнии абсолютно пустое и не имеет ни малейшего смысла. Я открыл это, путешествуя с группой IRWIN.

И люди в Калифорнии тоже не имеют смысла.

Там всем заправляют деньги.

Как сказал однажды Джон Джост: «Деньги – это первая и последняя подлость. Деньги – ложь, позволяющая тем, у кого они есть, считать себя лучше тех, у кого их нету. Это горы лжи, запакованные в национальные флаги, которые заставляют бедных мальчишек идти на верную гибель, чтобы те, у кого есть деньги, могли сидеть дома, потягивая мерзкие коктейли. Деньги – первый шаг на дороге, ведущей в пропасть».

Или, как писал Берроуз: «The universal Betrayal has swamped this terrible planet».

4

И тут я увидел бар, где меня наконец ждала удача.

5

Начну с того, что стены этого бара были увешаны фотоснимками Берроуза и его знаменитых фанатов.

Я узнал Джимми Пейджа, Лори Андерсон, Дэвида Боуи, Лу Рида, Мика Джаггера и Игги Попа.

Все они стояли или сидели с Берроузом в обнимку или просто рядом.

Были ещё Берроуз и RAMONES: Joh