Страница 37 из 52
Под давлением паста выползла из тюбика и упала в раковину. Какое-то время Антонина наблюдала, как та медленно сползает в отверстие стока. В сторону Роберта женщина не смотрела.
– А если и так?
Очередная ложь. Видимо, хроническая неопределенность что-то сделала с ее мозгами.
– Хочешь сказать, что завела себе любовника?
Ласточкин говорил все тише, и это должно было напугать, но Тоня плохо соображала.
– Тебе можно, а мне нет?
Доказательств у нее не было, но и молчать не осталось сил.
– А ночью что было? Ты же хочешь меня.
Антонина пожала плечами.
– Секс. Мало ли, кого я хочу. К тому же, я думала, что… с другим.
Тут женщина не соврала, но на душе становилось все пакостнее. Казалось, что ее все глубже затягивает трясина, вязкая, противная, удушающая.
Тоня начала сожалеть, что затеяла выяснение отношений. Все выходило с точностью до наоборот – запутывалось, завязывалось узлами. Станет ли сил развязать, разобраться? Не придется ли разрубать?
Девушка покосилась на Ласточкина. На шее бугрились вены, скулы напряжены, глаза сверкают мрачно так, угрожающе.
– И этот другой готов на тебе жениться?
Как же все плохо. И с каждой секундой становится хуже.
– А тебе-то что?
– Здесь живет мой сын. Ты о нем забыла?
Тоня запустила в Роберта зубной пастой, потом щеткой. Затем начала бросать все, что попадалось под руку.
– Ты сам-то помнишь, что здесь живет твой сын? – сорвалась на крик. – Сколько раз в году о нем вспоминаешь? Ты сделал свой выбор, я тоже имею на это право.
Ласточкин потер переносицу в том месте, где оставил след бритвенный станок, и прошипел:
– У меня тоже есть права. На Валика. И я его отсужу.
Тоня опешила. Такого она не ожидала.
– Ты не посмеешь!
– Кто бы говорил. Шлюха.
Выплюнув злое, обидное слово, Роберт ушел, а Тоня села на край ванны, не веря в происходящее. Она не сразу поняла, что громкий стук двери, который точно слышал весь подъезд, означал, что Ласточкин покинул квартиру.
Что она наделала?