Экслибрис

      Воспоминания о прошлом самым грубым образом были прерваны бдительным мистером Хаттоном. С трудом оторвавшись от лениво ползущих за окном синих облаков, Нэй поймала на себе десятки ехидных и задумчивых взглядов ее одноклассников. Мистер Хаттон, учитель физики, с гневным видом стоял у доски. Старый, исписанный пометками учебник в раскорячку свисал в его руке. 

      - Мисс Колинс, позвольте Вам напомнить! - голос учителя громоподобно упирался в потолок. Под аккомпанементы смешков и шепотков он казался еще противнее. - Ваша аховая успеваемость уже довела Вас до черты - Вы на грани исключения из школы! На Вашем месте я бы старался изо всех сил наверстать упущенное, а не считать облака. Конечно, Ваше жгучее желание понять законы формирования такого прекрасного явления, как облака, мне очень льстит... - по классу пробежались заразные хохотки, - но, давайте, Вы не будете забывать, что всему свое время! И у Вас его почти не осталось. С Вашим прилежанием, я думаю, Вы очень скоро ощутите, что облака - единственное, что у Вас останется в жизни, мечтательница вы наша.

      Класс взорвался от смеха, и самые высокие ноты взяли, как всегда, Рина и Рейчел. Две вездесущие "РР", пылающие особой нелюбовью к Нэй. Раскрасневшаяся девочка сидела молча, потупив взгляд в тетрадку. Большинство несвязанных записей в ней соседствовало с диковатыми бесформенными рисунками.

      Ее здесь не было. Ей ничего не нужно было. Только смотреть. Терпеть. Ждать... 

      Когда общий гомон поутих, урок вернулся в прежнее русло, направляемый самоувлеченным голосом мистера Хаттона. Теперь взгляд Нэй был сосредоточен на нем. Невысокий, с выпирающим животом. Жиденькими, непричесанными волосами, вяло спадающими с пробивающейся лысины на плечи. Клетчатая рубашка, перетянутая подтяжками, заправленная в противно-серого цвета штаны. Небрежный вид, одутловатое лицо с бесформенным носом и толстыми, почти круглыми очками. Гонору в нем было больше, чем дерьма в вечно засоренных школьных туалетах. Он чувствовал себя богом, он знал, что способен на все в этой школе, когда вопрос касался его предмета.

      Любовь среди молодняка он зарабатывал, подшучивая над слабыми и робкими. Будь он моложе, он бы вместе с более наглыми и самоуверенными собирался в укромных местах, чтобы попинать неудачников и робких ботаников. Его предмет был один из шести, по которым Нэй по итогам года получала неуд, что ставило крест на дальнейшем обучении. И даже, если она каким-то чудом договорится с другими преподавателями, она знала, что он - мистер Хаттон, великий учитель физики, - не позволит ей благополучно закончить год. Следуя любому из своих поганых принципов и довольствуясь любой из поганых черт своего омерзительного нрава. На выбор... 

      Больше ей не хотелось об этом думать. Но даже покинув класс, она продолжала размышлять о хреновости ситуации. Мысли Нэй уже сильно окунулись в мрачные расчеты своего будущего. Вот уже год и несколько месяцев ее самостоятельной жизни с тех пор, как она съехала от родителей. Нашла мрачную комнатушку на другом конце города в одном из знаменитых громадных общежитий, где некоторые коридоры могли по оживленности и заразности сравниться с улицами гетто.

      Большая часть времени теперь уходила на работу в супер-маркете, единственном более-менее адекватном источнике пропитания для повзрослевшей Нэй. Теперь ей уже шестнадцать - самая пора для активной жизни, но она продолжала сторониться своих сверстников и других людей, знакомых и не знакомых. За что и стала главным объектом насмешек.

      - Никто не любит хиккикомори, - как-то сказала ей мисс Дейтон, классный руководитель.

      - Мне плевать, - думала Нэй. - Я их не обвиняю. Я их не ненавижу. Я их не люблю.

      В течение следующего дня еще дважды разные учителя напоминали девочке о ее неуспехах и близости к вылету. Но как они не старались, ничто не могло ее испугать. Ее это не волновало. И когда Нэй задумывалась о том, насколько ей все это безразлично, порой она начинала испытывать настоящий страх. Что с ней не так? Почему она так ко всему относится? Почему она не такая, как все?

      - Ну, я бы не сказал, что ты сильно отличаешься от большинства, - задумчиво протянул Грег. 

      Один из немногих, с кем Нэй иногда могла просто поговорить. Сейчас они сидели друг перед другом за столом в столовой. Нэй печально наблюдала, как ее поднос разгромно проигрывает конкуренту конкурс на опустошение. 

      - Вон, посмотри на Джея и Сидни, - он кивнул в сторону компашки ребят, занявших подоконники. Джей и Сидни, судя по всему, были лижущейся парочкой возраста не старше Нэй. - Этим вообще пофиг. Они не делают домашнее задание с начальной школы. Забивают целыми днями на уроки. В школу поперевызывали уже каждого их предка. Даже с кладбища, небось, кого-нибудь из родни пригласили - и нифига. Да тут большинство не парится по поводу учебы. Просто все кое-как справляются. В последний момент. Вот увидишь, тебя оставят. Даже оценки сами исправят, главное - ходи на занятия да свети своей мордашкой почаще. 

      Его взгляд задержался на Нэй. Она знала, что он видит. Худенькая ломкая фигура со спадающими до груди и лопаток темными волосами, челка прикрывает бледное с тонкими чертами лицо, большие темно-синие глаза взирают на мир словно "с той стороны" какой-то мрачной реальности. Никакая косметика не отмечает хоть сколько-нибудь оживляющим румянцем щеки, не выделяет белые, почти незаметные губы, не скрывает тени под глазами. Маленький пришелец, кажется, находящийся одной ногой в могиле...

      - Ты красивая, - хриплым голосом произнес Грег, аккуратно пробегая взглядом по лицу, открытой шее, тонким плечам и скромной груди Нэй. - Не понимаю, че ты так паришься...

      - Кхм... спасибо, - девочка, неожиданно сама для себя, вскочила. Его слова звоном диких колокольчиков отразились у нее в голове, - что выслушал. И за помощь спасибо. Я пойду. Мне на работу надо. 

      Грег кивнул с полуулыбкой, провожая ее взглядом. Быстро оценив ее хоть и ломкую, но подтянутую фигурку, парень сконфуженно принялся перекладывать еду с ее нетронутого подноса.

      Девочка в полной растерянности покинула школу. На душе скребли кошки, и настроение было испорчено на весь день. А она даже не могла объяснить себе, в чем причина. Завернувшись в черное пальто, поспешила домой, в пыльное общежитие, в четыре стены, где никто ее больше не тронет. Где ей ничего уже не будет нужно. Ей достаточно будет просто быть там.

      С юга налетел холодный зимний ветер, забирающийся под одежду. В какой-то момент Нэй вновь вернулась в тот январь. Спустя еще миг с неба начал падать мокрый, липкий, словом, довольно противный снег.