Страница 59 из 65
“И Кенга тут. Хм, разговор обещает затянуться,” — подумал Пух ещё раз.
— Вот! Что я говорил! — ликовал Кролик.
“Ну куда же без тебя,” — затосковал медвежонок.
Дальше прикидываться веником не имело смысла. Винни не спеша (пусть хоть для Иа удастся выиграть немного времени) повернулся к вновь прибывшим.
Передние ряды последних гордым африканским айсбергом занимал Кристофер Робин, успевший сменить строгий деловой костюм-двойку на белую футболку, синие линялые джинсы и кепку-бейсболку. По левую руку от него радостно подпрыгивал Кролик. Ещё бы Ушастому не радоваться: наконец-то он уличил Иа сотоварищи в антиправительственном заговоре. Справа возвышалась хмурая, как грозовая туча, Кенга. Её налитый праведным гневом взгляд живописно напоминал: она, вообще-то говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. А ведь всем известно — когда у Одного Самого Свирепого Зверя нагло украдут детеныша, пусть даже ради Великого Дела, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. В таком случае говорить “Извини” довольно глупо.
Немая сцена встречи Пуха с пухоненавистниками (ну, пухоненавистники — это, пожалуй, сильно сказано. Но, по любому, Пуху ничего хорошего эта встреча не сулила.) протекла в теплой дружественной атмосфере. В наколенном страстями воздухе изредка вспыхивали разряды статического электричества, всполохи молний, метаемых из глаз, морально превратили плюшевого медвежонка в кучку золы.
А потом Кристофер Робин сказал:
— Пух, соизволь объяснить, что всё это значит? А то Кролик паникует, весь на нервах, кричит: “Государственная измена! Государственная измена!”, а толком ничего сказать не может. Да и Кенга имеет к тебе ряд претензий, говорит: “Крошку Ру похитил”, хотя, я вижу, он тут вполне счастлив и доволен. Но всё-таки потрудись объяснить: что здесь происходит?
Говорил он ровным, спокойным голосом. Никакой злости или там обиды на бывшего любимца замдиректора креативной корпорации “Милн Инк.” не держал. В плюшевой душе хакера и поэта даже зашевелилась наивная трепещущая крылышками надежда, что всё обойдется, что он выкрутится, как выкручивался с периодическими опозданиями на работу.
Но тут дверь в кабинет Архитектора, а по совместительству и отца Кристофера Робина, открылась изнутри. Показался Иа-Иа с дневником в зубах.
— Ну вот мы и украли дневник отца Кристофера Робина, — сквозь сжатые зубы сказал ослик. Подоспевшую компанию философ попросту не видел: Пух замечательно загораживал ему весь обзор. — Теперь можно валить, пока Кролик не привел Кристофера Робина.
— Так! — медленно сказал Кристофер Робин.