Страница 11 из 65
— Вот стоите вы тут передо мной, мистер Сандерс, со следами вчерашнего порока на лице. А я смотрю на вас и думаю. И чем больше я думаю, тем меньше я понимаю…
— У Кролика точно такая же проблема — вставил Пух, ничуть не понимая глубины своего морального падения.
— Не перебивай! Это невежливо! — хлопнул ладонью по столу Кристофер Робин. — На чем я остановился?
— На кресле, — услужливо подсказал Винни-Пух.
— Нет, что я говорил до этого?
— Ты спросил: “На чем я остановился?”
— Нет, ещё до этого?
— “Не перебивай! Это невежливо!”
Кристофер Робин стиснул зубы так, что едва пломбы не повылетали. Потом, когда кровяное давление подскочило на несколько градусов, он таки вспомнил, что хотел сказать.
— Так вот: я смотрю на тебя и думаю. И чем больше я думаю, тем меньше я понимаю…
— У Кролика точно такая же беда…
— ДА! Я знаю о Кроликовых проблемах! Я всё знаю! О его тайных страхах, комплексах, фобиях, пристрастиях, склонностях к извращениям! Я всё это знаю! Я осведомлен, как его лечащий врач! Ты доволен?! Тогда дай мне договорить!
— Да, пожалуйста, — безразлично пожал плечами Пух. — Мне-то что? С меня не убудет.
А про себя подумал: “И стоило ли нервничать из-за такой ерунды?”
— Хорошо, — замдиректора шелковым платочком вытер взопревший лоб. Глубоко вздохнул, медленно выдохнул. Успокоился, взял себя в руки. — Так вот. У меня точно такая же, как и у Кролика, проблема: я смотрю на тебя, думаю и ничего не могу понять. Как, а главное — за что я был так привязан к тебе раньше? В далеком розовом детстве.
— Наверное, это возрастное. Молод был, глуп…
— Да! Истинно так! И вот я, спустя десять лет, в память о той, старой, дружбе приглашаю тебя ведущим программистом в нашу семейную фирму.
— Спасибо. Я так тронут.
— Ты мне это уже говорил. Не один раз. Так вот, сейчас, глядя на твою лоснящуюся от удовольствия морду, я задаюсь одним и тем же вопросом: зачем я это сделал?
— Но ты же сам только что говорил: по старой дружбе, — напомнил Пух.
— Да, я говорил это. Но, хоть убей, не могу взять в толк: зачем? На кой ляд мне такой программист, который регулярно опаздывает на работу?
Тут до замутненного поэтическими мыслями сознания Винни-Пуха что-то начало доходить.
— Так я… это… больше не буду…
— Что — не буду? — переспросил Кристофер Робин, отчаявшийся доказать что-то плюшевому остолопу.
— Ну это… легулярно… нарушать этот… как его…
— Винни, Винни, Винни, — вымученно улыбнулся Кристофер Робин. — Сколько раз ты торжественно клялся мне больше не опаздывать на работу?
— Шесть! — честно ответил медведь. — Или восемь!
— Девятнадцать. Это уже в двадцатый раз. Так что давай уговоримся: ради круглого числа я прощу тебя в последний раз. Но только в самый-самый последний раз. Взамен ты решишь для себя: или ты больше не опаздываешь, или мы с вами больше не работаем.
Медведь кивнул.
3
Непонятно, кто больше расстроился от полученного разговора: Пух, получивший нагоняй от начальства, или Кристофер Робин, этот самый нагоняй раздававший. Как бы то ни было, через пять минут Пух уселся в мягкое кресло, лапки жадно потянулись клавиатуре и…
— Мистер Винни-Пух? — спросил из-за спины до боли знакомый голос.
— Нет, Тигра, это не я.
— Да? — похоже Тигра не очень-то огорчился. — А у меня для тебя посылка.
— С мёдом? — живо заинтересовался Пух.
— За кого ты меня, дурака, принимаешь?! — возмутился Тигра. — Откуда мне знать. Я по чужим посылкам не лазаю… очень мне этот сотовый телефон нужен…
— Телефон? — переспросил медведь. — Сотовый? Соты — это улей, улей — это пчелы, пчелы — это мёд. По-моему так, или я не Винни-Пух. А я он. Значит всё в порядке. Давай сюда.
Тигра, уже начавший прикидывать, кому выгодно сбыть халявный телефон, собрался уходить. Но окрик Пуха заставил его обернуться и протянуть пакет с бланком для росписи.
— А от кого посылка? — спросил Винни, по хакерской привычке вместо собственных инициалов выписывая имя и фамилию одного Пятачкового дядюшки, которого звали Посторонним В. Или, как иногда любил говорить сам Пятачок, “Do not Ent…”
— Не знаю. Пятачок пожелал остаться неизвестным, — пожал лапами Тигра и ушел.