Страница 264 из 306
Малкольм, не скрываясь, застонал, шевеля дыханием белые перышки.
– Но зачем?! А может...
– Я подала запрос Илье.
– А если...
– Начальник уже прочитал его.
– Но ты могла бы посоветоваться со мной... – Жалобно заметил рыжий, чуть приподняв голову. – Или с Джаром и Миром...
Белая продолжала лежать с закрытыми глазами. Она молчала долго, словно успела задремать. Малкольм не шевелился, вслушиваясь в дыхание сестры.
– Регенерация у Риса продолжается. Я не могу дать ему свою кровь или как-то еще помочь в исцелении. Вольф сказал, что еще пара ударов – и помогать было бы некому. – Словно бы не в тему произнесла крылатая. – Некоторые решения нужно принимать самостоятельно, Рыжий.
– Ты... Ты действительно хочешь, чтобы этот кукленыш жил тут? С нами, в Отделе? – Недоверчиво уточнил младший брат. – Он ведь приемный детеныш полукровки, который... Который за тобой пытался ухаживать... – Он убито вздохнул, снова утыкаясь лбом в перья сестры. – Какой позор... От такого и за десять тысяч лет не отмыться... Я приму Риса под крыло. При всех. В этой дурацкой столовой... Ты подала заявление на полную опеку над гибридом?
– Временную. До возвращения Заафира. – Расстегнув один из карманов на форме, Белая вытащила сложенный в несколько раз листок. – Держи.
Резко сев, Малкольм выхватил заявление и прикипел взглядом в ровные строчки. Если Заафир не будет найден, опека станет полной, со всеми вытекающими правами и обязанностями Белой как «взявшей под крыло». Если Дарелин будет изгнан из Отдела, то опека опять-таки станет полной – последними словами Зафа было требование, чтобы гибрид дождался его тут.
Прямо над закорючкой начальника стояла еще одна приписка, сделанная аккуратным подчерком Белой.
«В случае, если Дарелин погибнет или будет изгнан, и сама я умру, прошу передать полную опеку над Рисом Малкольму, дабы детеныш оставался в безопасности. Мой младший брат сможет сделать это лучше, чем кто-либо другой.»
Рыжий перечитал абзац, пошевелил губами.
– Правда лучше, чем кто-либо еще? – Недоверчиво уточнил он у продолжавшей лежать Белой. Та едва кивнула. – А как же Карм и остальные братцы Зафа?
– Я в тебя верю. – Открыв глаза, старшая сестра спокойно посмотрела на крылатого.
Малкольм постарался пренебрежительно фыркнуть, но получилось плохо. Еще и перья вспушились, совершенно случайно, между прочим! Белка права – он всегда во всем лучший!
И он всем покажет, как надо правильно химер брать под крыло!
– Хорошо, - важно кивнул рыжий лае, аккуратно складывая листок. Поднялся на ноги, шевельнув крыльями. Боль в подбитом еще ощущалась, но как-то неважно. Еще пара минут – и она забудется. У Малкольма же прекрасная регенерация, и вообще – он потомок Высших! – Пошли. Я при тебе заявление Илье подам. И вообще – быть чокнутым придурком – весело! Я еще всем покажу, как обижать того, кого моя сестра взяла под крыло!
Беаль молча встала. Взмахнула крыльями, стряхивая пыль. Улыбнулась краешками губ, разглядывая затылок рыжего. Длинная, почти достающая до колен коса немного растрепалась, и красные вьющиеся прядки топорщились во все стороны, щедро присыпанные пылью и сухой землей.
На одного чокнутого придурка в Отделе стало больше.
Многие смотрели на Малкольма и слушали его.
***
Медленно работала капельница. Так медленно, что между двумя падениями капель Рис успевал отключиться и снова прийти в себя.
Повреждение ядра. Сильная кровопотеря, которую забарахлившая система не смогла блокировать.
Скорость времени варьировалась. Гибрид мог закрыть глаза и открыть их спустя миг, а вместо рассвета в окна заглядывала ночь. А могло получиться так, что чашка, которую случайно уронил зашедший в палату Вириней, летела на пол целую вечность.
Говорить не получалось. Конечно, Соня сказала, что с голосовым аппаратом все в порядке, и это всего лишь очень сильное истощение и лучше не напрягаться, но Рису было не по себе.
Сама глава IMT появлялась неожиданно и так же внезапно исчезала. Когда она была в палате, то становилось немного легче – гибрид мог формировать вопросы, а девушка, потрогав его по руке, отвечала.
Почти все время рядом был Вольф. Он то безостановочно болтал о пустяках, то, весь подобравшись, что-то вычислял, сканировал гибрида, исследовал его состояние или просто ходил вокруг. Восемь шагов от двери до стены, еще шесть влево, опять восемь за головой у Риса и снова шесть, заставляя гибрида скашивать взгляд вправо.
Нужно было просто ждать, когда замененный участок ядра приживется и росток «распознает» его, как свою часть.
Иногда в палате оказывался еще один врач. По крайней мере, на крылатом поверх обычной одежде болтался длинный, почти достигающий колен, зеленоватый халат, а в руках он держал такую же, как у Вольфа, сканирующую рамку.
Приходил Дарелин. Он пододвигал табурет поближе, накрывал опутанную датчиками ладонь гибрида и рассказывал какие-то истории. Логики в них не было, да и никакой большой ценности данные не несли.
Рису больше нравилось, когда серокрылый лир пел. Но сделал он это лишь два раза, и примерно на середине гибрид отключался. Но было красиво, очень.
Жаль, не удавалось вспомнить, пел ли Заф. Наверное... Или нет? Рис пытался, но каждый раз датчики, к которым он был присоединен, начинали пищать. Дарелин, если находился в это время в палате, начинал нервничать, а Вольф быстро ходил вокруг кровати, все проверял, и неизменно все заканчивалось парой уколов, капельницей и темнотой.