Под Крылом

 А так – совсем обычная квартира, без ценностей.

 Самым «дорогим» был Итаним, в груди которого проросло зерно.

 – Судя по всему, в этом виновато ваше интервью на всю Мегу. Вот воры и решили, что вы привезли из дома пару «сувениров», - пояснил лейтенант Огурцов, когда Заф давал свои показания. – Ребята совсем без принципов попались, вот и поплатились.

 – Вы о чем? – Не понял лае.

 – Врачей не грабят. Особенно хороших. Вдруг да случится, что потом вор окажется на столе у ограбленного? – Равнодушно пожал плечами мужчина, перебирая электронные файлы в виртокне. – Оставьте тут вашу подпись.

 Заф не помнил, как мазнул пальцами по специальным ячейкам в появившимся перед ним окне.

 – У меня в квартире был Ри... Гибрид. Он в порядке?

 – Он грабителей и остановил. Не волнуйтесь, мы вернем вам куклу сразу после того, как наши эксперты закончат копировать архивы данных о нападении. У вашего робота была странная... – Огурцов замялся, подбирая нужное слово, - реакция на грабителей. Это вы вручную его настроили на такое поведение? Хочу сказать, что довольно удачный ход – мне еще не встречались куклы, которые притворяются, что уже ушли в ждущий режим.

 – Да... Я настроил. – Неловко признался хирург. – Когда мне можно будет его забрать?

 – Можете приехать утром. Как раз ребята закончат.

 Лае тоскливо посмотрел на часы на руке лейтенанта. Те показывали без двадцати пять утра.

 – Если можно, я тут подожду. Домой далеко ехать, и потом – уснуть у меня уже не получится. – Заф постарался добавить в голос ровно столько силы, чтобы с ним не спорили.

 Огурцов устало кивнул, соглашаясь.

 И потом хирург снова сидел, стараясь не впасть в вязкое полузабытье дремы. Чуть дальше по коридору находился автомат, но кофе в нем был еще хуже больничного, а кнопка с чаем не работала. Раз в десять минут мимо Зафа проходили работники, да вяло жужжал под стульями робот-уборщик, похожий на большую плоскую таблетку, ощетинившуюся щеточками и валиками.

 Временами казалось, что стоит закрыть глаза руками, как лае ощутит совсем рядом искру жизни Итанима. Но это была иллюзия, вызванная усталостью и волнениями.

 Хирург отстраненно подумал, что теперь прекрасно понимает своего отца. Дарелин тоже волновался каждый раз, когда Заф отправлялся на медицинский осмотр, и его волнение, казалось, можно было бы потрогать кончиком крыла.

 А теперь пришел черед Зафа волноваться не за братьев или отца, а за ребенка...

 Пусть бы лучше его квартиру ограбили, но с Рисом бы ничего не случилось!

 Дверь открылась, выпуская из кабинета еще одного работника правоохранительных органов. За ним, придерживая правой рукой левую, вышел гибрид.

 Расписавшись во всех поданных документах, хирургу наконец «официально» вернули куклу и похвалив за «столь оригинальные настройки», пожелали хорошего дня.

 – Доброе утро, - едва эксперт удалился, Итаним повернулся к Зафу.

 Лае осторожно ощупал гибриду руку, пробежался пальцами по шее. Липучка на комбезе оторвалась, и на открытой тонкой шее темнели следы. На виске было несколько капель свежей крови, на затылке – уже засохшая.

 Хотя Заф хотел сразу же повезти Итанима домой, свернул не к выходу, а в сторону туалетов. Там и свет оказался ярче, и никого, к счастью, не было.

 Вправить руку оказалось очень легко, но оказалось, что зафиксировать вывих нечем. Аптечку с собой Заф попросту позабыл взять, а бегать в семь утра по зданию и искать медпункт не хотелось, как и оставлять Риса снова одного.

 – Вот домой приедем, и я наложу повязку. – Успокаивающе пообещал хирург. Гибрид наблюдал за его действиями одними глазами. – Рис, все хорошо?

 Итаним заторможено кивнул. Потом, подняв правую руку, аккуратно потрогал собственный затылок. Засопел.

 Заф опустился на корточки, рассматривая лицо детеныша.

 – Рис?

 – Больно. – Неуверенно протянул Итаним. Потом сделал один шаг вперед, упираясь лбом хирургу в плечо, и повторил еще тише, чем прежде. – Больно.

 Лае ощутил, что окружающий мир рассыпался, перестал существовать. Разрушился, как картонная декорация после спектакля. Потеряла краски, звуки и запахи. Самым главным было то, что его ребенку было больно.

 Его ребенку.

 Собственная пряжка от ремня врезалась в руку, рассекая кожу.

 Аккуратно обняв детеныша, Заф приложил ладонь к ране на затылке. Красная с золотыми искрами кровь коснулась темной, запекшейся.

 Хватило нескольких капель.

 – Приедем домой, и я тебе дам обезболивающего, хорошо? – Проверив, что рана на затылке затянулась, лае принялся аккуратно промокать волосы Рису бумажными полотенцами.

 – А можно мне еще один йогурт? С банановым наполнителем. Или с малиной. – Попросил Итаним негромко, зажмурившись. – После обезболивающего.

 – И с банановым, и с малиной, и с чем только захочешь. – Согласился Заф. Порез на собственной ладони уже затянулся, оставив тонкий белесый след. Очень скоро исчез и он.

 На улице хирург набросил на плечи гибриду собственную куртку – солнце еще пряталось где-то за многоэтажками, и воздух был особенно холодным и влажным.

 Только усевшись в вызванное им такси и пристегнув Итанима ремнями безопасности и проверив свои, лае осторожно выдохнул, устало закрывая глаза. После интервью с журналистками Егорович снова попытался вытащить Зафа в ночной клуб с громкой музыкой и алкоголем, от употребления которого хирург все же смог отвертеться. Потом ему приснился кошмар, и выспаться не получилось.