Страница 11 из 39
Дагомир молчал, но в его молчании уже были слова. Наконец он слегка нагнулся над Эрикой (все же он был на полторы головы выше ее) и произнес у самого уха девушки:
- Нас вызывает Дуче.
tЗачем? - девушка нервно сглотнула. Ее пугал этот худой безжалостный старик. От него можно было ждать неприятностей, которые не смогла бы причинить даже «Энола Гэй». Эрика не понимала своих чувств к Дуче, но ей всегда казалось, что для него не существует отдельных членов Ордена. Для него существовал только весь Орден целиком. И он был готов пожертвовать любым из его членов ради того, чтобы сохранить целостность организации. Все равно, что вынуть занозу. Порой, стоя под пытливым взглядом Дуче Эрика чувствовала себя той самой занозой, которую Дуче не прочь был бы извлечь, но решил пока этого не делать.
Безлюдный коридор. Лишь пару раз мимо как тени скользнули другие адепты Ордена, ритуально поприветствовав Даго прижатыми на долу секунды к груди ладонями и окатив Эрику холодным льдом взглядов. На секунду девушка почувствовала короткое управляемое бешенство. Она не понимала, не могла понять, почему она тут, кто она тут, почему на ее вопросы никто не собирается отвечать, давая ей понять что они просто неуместны! Она не понимала, почему вынуждена общаться только с Дагомиром, а прочие синеглазые местные жители делают вид, что ее не существует. Лишь порой, когда она вынуждена перемещаться между по коридорам Башни, недоброй украдкой они поглядывают на нее, думая, что она не видит. Почему, ну почему? Кто она и какого черта?!
В том же зале, куда два месяца назад привел полубессознательную Эрику Дагомир, Паоло ждал их. На этот раз в нем не было никакой скуки (Эрика помнила нарочито безжизненные пальцы Дуче, лежащие на подлокотниках кресла, тускло поблескивающие из-под век радужки, беспристрастность). Кажется, сейчас хищные его глаза блестели от нетерпения так, что даже невозмутимый Даго на долю секунды вскинул брови и ускорил шаг, неожиданно взяв за руку и потащив за собой девушку.
Дуче смотрел в переносицу Эрики, и от этого взгляда ей становилось все более и более не по себе. Старик как будто всверливался в ее мозг своими синими иглами-глазами, пытаясь увидеть что-то. Так разглядывают кнопки на новом инструменте – силясь понять, как и зачем и для чего этот инструмент использовать и как это делать сподручнее. Через пару секунд эта пытка кончилась, Паоло перевел взгляд на Даго.
- Даго, Эрика, вы выбраны для того, чтобы доставить Ордену из королевства Кхол в одном из миров… женщину. Мать умершей женщины Лэрики. Нам нужен был и ее отец, но, по нашим сведениям, на Замяту, где он жил, напали, и кузнец был убит. На выполнение задания у вас три дня. Даго, ты знаешь, что и как делать, - сухой невыразительный голос Дуче, вначале как будто слегка окрепший, под конец фразы вновь шелестел, как мертвая осенняя листва.
В зале вновь появился ремень с огромной блестящей пряжкой. Нет, три ремня. Первый и второй в руках Дагомира, третий в руках Эрики. Даго кивнул, в точности повторив давнишний свой жест, когда вместо второго ремня в этой комнате был труп младенца, схватил за руку загипнотизированную светом от «пряжки» пояса девушку, и вышел из зала. Даже не оглядываясь на своего Учителя. А если бы оглянулся, то увидел бы, как Дуче в бессильном нетерпении сжал кисти своих рук так, что они побелели. До синевы.
Сейчас он сомневался, правильно ли поступил, не рассказав своему ученику Даго, для чего ему потребовалась вдова кузнеца. Но как можно такое рассказать? Как признаться в том, что, может быть, эта женщина – последняя надежда племени синеглазых на то, что когда-нибудь они смогут… Что когда-нибудь в их Башне Стража появятся дети.
Так уж случилось, что при всем совершенстве каждого из адептов Ордена, никто из них не мог иметь детей. Невозможность была чисто физиологической. Когда природа создала синеглазых, она сделала их почти совершенными, почти бессмертными. Но это «почти» несло в себе нечто фундаментальное, базовое, которого та же природа как будто бы в насмешку лишила свои совершенные создания. Яблоки без семян, трава без корней, река, в которую не впадает ни один ручей. Увы, все было обстояло примерно так. Мужчины и женщины с синими глазами могли спать вместе, но не могли иметь потомства. И до сих пор население Башни пополнялось только за счет клонов, приходящих на смену своим почившим владельцам.
Клоны – это вообще отдельная история, от одного упоминания которой у каждого синеглазого появлялся нестерпимый зуд в том месте, где у земного жителя располагается душа. Никто не знал, кто они, откуда приходят. Просто однажды одному из синеглазых наступала пора умирать. А на следующий день в его постели просыпалось его более юное, но уже взрослое подобие, не унаследовавшее всего жизненного опыта своего оригинала. Лишь часть. Но базис был, и это создавало проблему. Орден не мог развиваться быстро, поскольку все клоны уже почивших адептов были жестко запрограммированы так, как запрограммирован любой двадцатилетний человек. Самый важный возраст формирования личности выпадал из жизни синеглазых, а значит, не позволял изменить программы, которые закладываются в любого человека с самого детства и приблизительно до отрочества.