Страница 32 из 94
Блондин выкрикивал маты и оскорбления, пытаясь разозлить Безрукова. При этом он двигал руками, как боксер, но держался открыто, словно рукопашник одной из восточных школ. Виктор шагнул на ровное место и замолчал, стоя на месте - намеренно изображал из себя неумеху.
Блондин приблизился, провел удар правой, левой, пнул сбоку в бедро - все три мимо. Безруков отступил, оценивая противника. Судя по финальным движениям кулаков, Арикайнен имел смутное представление о карате. Скорее всего, просто бил и пинал в зале мешок, как большинство мелких бандюков. При его росте этого вполне хватало, чтобы ошеломить соперника ударами с длинной дистанции, а потом испинать лежачего. Приняв решение, Виктор подбил руку блондина вверх, пропустил над головой, сделал шаг вперед, правой поднял тому подбородок, левым кулаком отправил в нокдаун.
-Ах ты, сука! Ну все, тебе конец! - Арикайнен поднялся с земли, снова принял стойку, но уже не нападал, лишь выкрикивал:
-Ну, давай, ***! Чего заробел? Смелости не хватает чужую морду бить? Потому твою бабу и *** все, кому не лень, только *** трещит! Ты хоть знаешь, на ком женился, фуфломет? Это ж я её менетчицей сделал, а надоела - друзьям передал! После меня там дивизия прошла! Я когда у нее в гостях был, так дрючить не стал - чего свой ** в ней поганить, а вот за щек...
Удар в гортань пресек блондину дыхание, удар в пах заставил согнуться, удар коленом сломал переносицу, удар в лицо - наверняка, выбил зубы. Реализовав мечты, зародившиеся еще при первой встрече, Виктор поставил точку ударом ноги в область печени. Блондин валялся неподвижно. Отъезжая, Безруков с надеждой подумал:
-"Может, подохнет?"
Ни жалости к изувеченному бандиту, ни злости к жене он не испытывал. Впервые за годы, минувшие с армейской службы, ему не было стыдно, что так безжалостно разделался с человеком.
-"Хотя, какой это человек? Упырь, нежить, - удовлетворенно похвалил себя Виктор, как после хорошей работы, и унял мимолетную тревогу, - не видел ли кто потасовку? Хоть и за забором, но время полуденное, рабочее... "
-
Глава двадцать восьмая
Валентин.
-Нет, не появилась. А кто ее спрашивает?
Чирков в сердцах хлопнул трубку на аппарат: -"Опять Степа! Сколько же можно, почему она не берет телефон? И этот самодовольный жеребец, корчит из себя хозяина - кто, да зачем! Рога спили, красавчик!"
Валентин не понимал, отчего так раздражает его всегдашнее манерное поведение Ермакова. Иркин муж не менялся с годами, постоянно выглядел, как друг Барби - ладный, статный, лаковый, весь из достоинств и ненастоящий! Но он и раньше был таким, почему именно сегодняшнее присутствие у телефона так бесит?
Чирков посидел немного, тупо разглядывая телефонный аппарат, перемалывая раздражение. Успокоился. Выходить взбешенным не следовало - в семье пока всё было пристойно. Лена не устроила разборку. Теща промолчала, хотя и зыркала глазами на зятя недели две после того, подслушанного им разговора. Но и Чирков сделал выводы.
Только обеденные перерывы, короткие "перехваты" после теннисного корта и даже ранние "завтраки" по пути на работу - никаких порочащих его встреч! Звонок по телефону, несколько незначащих слов, и свидание назначено. Ровестницы, вошедшие во вкус тайных добавок к наскучившему постельному "меню", оказались самым надежным контингентом. К тому же диссертация писалась легко, оставалось завершить последний раздел. Но желание встретиться с Ириной набрало невероятную силу. Это мешало жить спокойно. И вот сегодня он хотел прозондировать, не выставят ли его за порог, а вместо её голоса отвечает шершавый офицерский тенор Ермакова!
Валентин вернулся к телефону, проверил вокзал, бюро заказов:
-Девушка, на Щегловск? Прекрасно! Один купейный.
Вдохновленная удачей мысль заиграла вариантами оправданий только что принятого решения. Прикинув, что Лене хватит кусочка правды, Чирков начал собирать дорожный чемодан, легендируя срочный отъезд:
-Надо работать, пока ситуация позволяет. Пороюсь в новых архивах. Хочу к старикам заскочить, давно не был. К друзьям схожу. Сева приглашал, у них сын родился.
Валентин частенько использовал поездки к старикам для сокрытия амурных похождений. Кто докажет, что был не у друзей, а дожидался Ирину возле дома?
-Ладно, я твоим подарочек приготовила, - кивнула жена, подавая коробку с ленточкой, - конфеты, платок и новый бритвенный набор. Твоему папе понравится.
Она всегда что-то передавала его родителям, как было принято в ее семье. Чирков с трудом закрыл чемодан, "подарочек" занял почти половину объема:
-Ну, все. Пойду погуляю с Машкой, почти час в запасе.
Валентин любил прогулки с дочерью, понравилось ему отвечать на вопросы пигалицы, которая постигала мир. Это оказалось приятно - сознавать, что часть твоих генов, воплощенная в крайне любознательное существо, доверчиво идет рядом, крепко держа за палец. Спроси кто Чиркова: -"Как называется чувство, поселившееся в тебе?" - не ответил бы.
Вот сейчас он вновь попробовал оценить - не гордость ли? Нечто особое, ранее неведомое овладевало им, когда подхватывал дочь на руки, прижимал к себе. Новое чувство, не похожее на былую ревность к Лене. Скорее всего, не гордость, хотя Машка слово "папа" произнесла вторым, несказанно уязвив бабушку и деда.