Между нами война

– Ты, наряду со всеми военными, обучающими солдат, должна получать жалованье. – она покраснела и насупилась. – Я знал, что твоя реакция окажется такой. – сказал Таррос, черпая похлебку ложкой. – Ешь, что опять сидишь-красуешься!

– Я могу отказаться? – выдавила она из себя, не смотря на командира.

– Нет конечно. Эрис, твоё поведение не устает удивлять меня. Скромное жалованье, которое едва покроет существование человека, полагается тебе по закону. – он нарочно ел, чтобы не смущать её. Чтобы не фокусироваться на её красивом лице, заставляя краснеть еще больше.

– Я не могу принимать деньги. Я здесь не за этим.

– Ты сможешь помогать бабушке. Наверняка она уже стара и не обязана содержать тебя. – он давил на ее совесть.

– Я кормлю себя сама. Подрабатываю. Дома. – тихо ответила Эрис.

– И, что же ты, интересно, делаешь? У тебя ведь совсем мало времени?

– Я делаю йогурт. Все соседи приобретают его у бабушки. Каждый день.

– Этого хватает? – спросил он бесцеремонно, откусывая хлеб.

– Я помогаю бабушке во всей работе…

– Как?

– Вам перечислить? – она нахмурилась.

– Да, пожалуйста. – он хамел на глазах.

– Уход за домашней птицей, её закол, сбор урожая, полив участка, взращивание и заготовка товара, копание лопатой и мохание мотыгой – практически все делаю я. Кроме продажи.

– А почему не продаешь? – удивился он. – Отбоя от покупателей не было бы. – она оскорбилась. – Здесь есть один выходной, который ты проводишь с Сириусом. Люди ждали бы такой продавщицы целую неделю, уверен! – он рассмеялся.

– Вы издеваетесь? – в голосе Эрис появилась нотка разочарования.

– Не обижайся. Я просто говорю то, что думаю. – он сделал виноватый вид.

– Нет, Вы сказали, не подумав… – она обиделась. – Бабушка научила меня некоторым растениям… Я изучила труды – немного умею врачевать, но никогда не беру за это ничего. Я даже принимаю роды. Моя бабушка – нелюдимая. Она не разговаривает с покупателями. Но соседи все-таки иногда приходят по вечерам, забирая меня помочь кому-нибудь. После они хотят отблагодарить – но я не соглашаюсь. Обычно они оставляют плату, когда меня нет дома.

Таррос был удивлен.

– Опять неожиданности. Солдат, принимающий роды… – его взгляд был наделанно-равнодушным, что скребло сердце юной девчонки. Она, видя его серьезность, в ответ оставалась непроницаемой, прячущей свои истинные чувства.

Таррос пообещал себе заставить её терзаться. За дерзость и смелость. Но сколько он мог продержаться, сам не знал. Его чувства разрывали грудь, стремясь показать себя во всей красе. Это было похоже на бросок в битве – кто первый сдаст позицию.

Эрис смущенно улыбнулась, просто из вежливости, которая была привита ей с детства.

– Эрис, я настаиваю – ты более достойна принимать то, что тебе положено за труд. Больше, чем одинокие выпивохи, тратящие все на вино и портовые трактиры. Ты трудишься. И так тощая, – он засмеялся. – Вообще исхудала за неделю!

Эрис улыбнулась. Он потихоньку располагал её к положительному ответу.

– Ну так что?

– Я не знаю.

– Твоя бабушка будет гордиться.

Эрис громко рассмеялась. Таррос опешил.

– Что смеешься? Я что, выгляжу смешно? – он оглядел себя.

– Командир, Вы просто не знаете бабушку. – она помотала головой. – Это разозлит её. Она скажет, что меня купили. Что купили мою душу. Что я – предательница Родины, взявшая деньги у угнетателей…

– Какие принципы!

– Да… Я устала, если честно. – Эрис взгрустнула. – Мне тяжело с ней. Она не понимает меня…

Таррос нахмурился. Ему было невыносимо, что его любимой нелегко. Больше всего на свете он хотел бы сейчас утешить её, решить все ее проблемы.

– Почему тебе одиноко? – он улыбнулся. – А юнцы? Они же тебе, как братья. – искренне сказал он.

– Кто – они? – она посмотрела на хохочущих парней, обзывающих друг друга и поедающих обед одновременно.

– Они – мои братья. Они верны мне. Особенно желтобородый Никон. И Аргос. И Софос. И Атрей с Георгиусом…

– Да-да. Всех перечисли. Одиночка. – иронизировал он.

– Это не то. Вам не понять. У Вас есть Алессандро… Он всегда поймет Вас.

– Ты ошибаешься, Эрис. Он не понимает меня. Наши мнения редко совпадают.

– Это и делает человека другом – взаимодополнение. Зато Вы хотя бы можете рассказать ему все, что на Вашей душе – он не станет затыкать уши, критиковать или заставлять краснеть. Он принимает Вас такого, какой Вы есть. И не пытается изменить, просто став родным.

– Dilige me vilem, nam bonum omnes diligumt – полюби меня никчемного, а хорошего все любят… – он говорил это, приплетая к теме разговора. На самом же деле Таррос заклинал глаза Эрис, его сердце горько мучалось. Она чувствовала каждый взгляд и слово, но оставалась такой же невозмутимой, как и командир. – Ты права. – спокойно закончил он.

– Думаете, этих ребят волнует их необразованность? Когда я пытаюсь что-либо им вдолбить, они отшучиваются, ссылаясь на безграмотных трудяг отцов и матерей, говоря, что те смогли их вырастить и без альфы с омегой. Или я могу им рассказать о своей душевной боли? – командир реагировал на её откровение всем сердцем. – Парням всегда весело. Они молодые и живут здесь и сейчас, без мыслей о завтра. Также и с моими откровениями – мы, конечно, можем поболтать по душам, но их кипящая жизнью кровь не даст раздумывать над услышанным. Пару фраз утешения – и всё отлично…

– Можешь поговорить со мной. – Таррос был более, чем серьезен. – Я всегда готов выслушать тебя. – взор опять начал выдавать себя – кашель и любовь невозможно скрыть.

– Спасибо… – ей стало стыдно за лишнюю болтовню. – Знаете, я ценю своё одиночество. Оно всегда охраняет меня, оставляя трезвой и наблюдательной. Благодаря ему у меня остается широкий кругозор – будучи в компании слепнешь, подвергаешься чужому мнению, теряешь себя.

– Это так. – Таррос вздохнул. Ему много раз пришлось делать в компании то, что было противно его душе. Но стадный инстинкт опьяняет, отключает совесть и стыд. – Но знаешь, некоторых людей, оберегаемых Богом чувство одиночества не покинет никогда… – он говорил так, будто бы знает об этом не по-наслышке.

– Когда ты один – можешь морально расти.

– Эрис… – выдержка командира была отменной. Но противостоять уму и красоте в одном женском лице за всю историю человечества не научился ни один даже самый великий полководец. Она отвернулась, подперев голову рукой. Его взгляд был полон безысходности. – Ты должна сделать то, о чем я тебя проинформировал. Иди в пункт дачи жалованья к казначею ополчения и забери своё. Приказ ясен? – Таррос перевел разговор, делая хладнокровный вид.

– Да. – Эрис встала, так и не поев.

Она ушла, а у Тарроса совсем испортилось настроение – его душа терзалась сама, его сердце требовало ответных чувств. Это не было глупой влюбленностью или простой страстью – он жаждал человека, которым являлась многогранная, разносторонняя, гармоничная и привлекательная Эрис. Это был его идеал, который он уже давно отчаялся найти.

Эрис сделала так, как сказал Таррос. Казначей посчитал, она не смотрела. Она даже не стала открывать мешочек, куда он склал дукаты. Эрис было стыдно попадаться Тарросу на глаза. К вечеру она распустила юниоров. Остались её друзья.

– Вы должны кое-что знать. – проговорила она, виновато опустив взор.

Ребята навострили уши. Они готовились к худшему.

– Что случилось? – спросил строгий Никон. Почему-то в его голову пришёл Таррос. Никон подумал, что командир что-то задумал или обидел Эрис.

– Теперь я получаю зарплату… – она готова была умереть со стыда. Дурацкие принципы душили её.

– Кто-то отобрал её? Что с тобой, сестра? – спросил Аргос, ему стало смешно. – Мы поможем!

– Сестра, мы знали, что сержантам платят. В этом нет ничего плохого. – успокоил Никон.

– Тем более, мы все работаем. А ты не ходишь никуда. – добавил Георгиус.

– Ты заслужила, сестра. Ты выкладываешься по-полной. – сказал Никон.