Между нами война

– Ребята! – воскликнул подходящий Таррос, обращаясь к юниорам. – Я благодарю вас за помощь.

– Не стоит. Это Вам спасибо. – сказал Атрей, искренне смотря на него.

– Командир. – Эрис позвав его, встала. Он посмотрел в ее сторону. – Мы закончили. Уже поздно. Разрешите домой?

– Нет. Вы еще не закончили. – Ребята переглянулись. – Осталось еще дело. Я приказал для вас приготовить ужин. Поедите и уйдете домой.

– Я тороплюсь. Солнце уже зашло. – попросила Эрис.

– Получасом раньше, получасом позже – ничего не поменяется. И костер еще не догорел. Досмотришь и пойдешь. – настоял Таррос. – Эрис села на место.

– Можно? – спросил Таррос, указав на пустующее место Никона между ней и Георгиусом.

Эрис подняла взор. Она выдержала недолгую паузу:

– Пожалуйста. – она немного сдвинулась к краю бревна – дальше было некуда.

Юниоры продолжили болтать о своем, непринужденно смеясь. Персиус озлобленно косился на Тарроса, но тот своим немым властным взглядом приструнил его.

– Эрис. Я всё еще нахожусь под впечатлением от услышанного сегодня. – сказал он, смотря на огонь, языки пламени которого бегали и искрились в его влажных глазах.

– Я тоже. – ответила Эрис, смотря перед собой. Её мокрые волосы, накрепко собранные, кое-где прилипали к светящейся коже, на которой отражались желто-красные цветы костра. Он повернул к ней голову – лицо ее оставалось невозмутимым. Таррос чувствовал огненный жар, неописуемо отражавшийся в её глазах.

– Смотри. – он указал на искры, поднимающиеся к черному пологу. – Видишь эти светящиеся искры?

– Вижу. – сухо ответила Эрис.

– Они вроде бы простые на первый взгляд, но все же неописуемо красивые, ослепляющие взор. Она ускользнет во тьму, а в твоих глазах остается памятный след… – Эрис нахмурилась. Георгиус только что встал, подсев к Никону. Парни беседовали о своём – о работе, вкусах и интересах. – Если такая искра упадет на тоскующую сухую траву – вызовет пожар. Огромный, всепоглощающий… – Эрис сосредоточенно придумывала колкость, но не хотела грубить при ребятах. – Они сгорят в унисон. И если всего одна единственная искорка попадет в сердце однажды – очень больно обожжет, поразит его, искалечив на всю оставшуюся жизнь.

– Вам что-то нужно? – резко спросила Эрис, нагло и прямо посмотрев в глаза Тарросу, отчего тот опешил.

– Да… – он покачал головой. Его взгляд был немного отчаянный и безумный. – Эрис глубоко и нервно вздохнула, соскочив с места, но тут же услышала:

– I miei giovani amici e un anziano comandante, vi saluto tutti in questa bellissima serata! – это был веселый Алессандро, стоящий за ее спиной. – Кому перевести? – он раскинул руками, ораторствуя и тараторя одновременно.

– Мои юные друзья и престарелый командир, я приветствую вас всех в этот прекрасный вечер! – ребята повставали с мест, одобрительно встречая его.

– Ты, как обычно, невовремя. – сказал Таррос, встав и протянув правую руку. Алессандро схватил ее и они обнялись, смеясь и хлопая друг друга по спине.

– Leo, vedo che non perdi tempo invano! *Лев, я смотрю, ты не теряешь времени зря! (итал.)* – тихо проговорил Алессандро на ухо командира, отчего тот сжал его так, что его рёбра чуть не треснули. – Stai calmo, sto scherzando!!! *сохраняй спокойствие, я шучу!!! (итал.)* – командир отпустил его. Алессандро перелез через бревно и хотел сесть, как Таррос, сдвинув брови, указал ему на место Георгиуса. – Брат, дорогой, ты не представляешь. И вообще, все, слушайте сюда! – он жестикулировал, подобно исступленному дирижеру, созывая вокруг себя юниоров. – Эрис, здравствуй!

– Здравствуйте. – ответила она.

– Ты что, уже уходишь? На самом интересном месте? Подожди! Я расскажу такое! Вчерашний рабочий случай. – воскликнул венецианский миллитари.

– Мне пора. – хмуро сказала Эрис.

– Подожди. Посмотрим, что поведает нам это трепло и посмеемся вместе. – предложил Таррос, с надеждой смотря на неё.

– Да. Посмеешься и уйдешь, оставив нас наедине! Хорошо? – настоял Алессандро.

Эрис переводила взгляд от одного к другому, подняв левую бровь и крепко сомкнув губы. Её стальная холодность заставила Алессандро немного съежиться.

– Я послушаю Вас. Заодно пойму, стоит ли доверять Вам или Вы просто преувеличиваете, набивая себе значимую цену. – дерзко сказала Эрис, плюхнувшись на свое место. Таррос незаметно улыбнулся.

– Так вот. Каннареджо! Минуточку внимания! – Глаза Алессандро залоснились от предвкушения предстоящей речи. Он начал:

– Сижу я себе в своём кабинете в казенном доме на кампе, в Кандии, как входит, конечно, предварительно постучавшись, тучный высокий человек с перепуганным лицом, одетый с зеленый джуббон с норковым воротником, в кожаных красных боттах и в украшенной пером бычьей шапке на голове. – он рассказывал с присущей ему излишней эмоциональностью, что придавало рассказу дополнительной интересности. – Лет пятидесяти пяти, с проседью, по виду купец.

Он, робко смотря, после приглашения, решился и грузно сел на стул, вытерев вспотевший лоб. – Алессандро изобразил купца, охнув и обтерев лоб. – Rosso come il cancro. Così ridicolo! *красный, как рак. Вот умора! (итал.)* Естественно, так нарядиться в пекло!

– Да не тяни ты! – по-обыкновению дернул его грубый Таррос.

– Извини.

Я сказал:

– Кто Вы и что Вам нужно?

«– Мы будем купцом для третьей гильдии, Петруччио Стефано Агилери, имеем на рынке у порта собственную бакалейную торговлю, да только она нам ни к чему, потому что можно сказать, перед Вами не купец, а труп!»

– Как так труп? – удивился я.

«– Очень даже просто, господин начальник, какой же я живой человек, когда завтра мне смерть!»

– Ничего не понимаю! Святая Мария, выражайтесь яснее!

«– Да уж, все расскажу, господин начальник, на то и пришёл, одна надежда на Вас, оградите меня от напасти, не обделите помощью.»

И он, перепуганный, принялся рассказывать следующее:

«– Вчерась, как и в каждый день, заперли мы в седьмом часу лавку, отпустили рабочих и продавцов, подсчитали выручку, и с моей супругой принялись ужинать. Да что-то сердце потянуло, то ли желудок прихватило, да не естся мне – не пьется. Всё под ложечкой сосет. А жена уговаривает, стряпню нахваливает. Я – в отказ.

"Это ты, Петрини, в обед йогурта густого местного объелся" – говорит. А я ей "Нет, душа моя, чувство нехорошее у меня…", "Да чтоб чирий на язык тебе, Петрини!" – отвечает хозяйка. "Не быть бы беде!" – только воскликнул я, как в дверь стучат. Да кого ж в такую пору?

Входит сторож да письмо в руке держит – говорит, малец какой-то в руку засунул, да дал дёру.

Чудно мне это показалось – по коммерции получаю пергамент, да утречком, с штампиком восковым. Забилось мое сердце, да в сумраке при свече разглядеть не могу. Жена говорит – "Дай мне, погляжу – лучше вижу."

Да, говорю, давай, а то мне боязно как-то. Распечатала супруга свиточек, поглядела, да как вскрикнет!

– Signore Gesù Cristo!!! *Господи Иисусе Христе!!! (итал. )*" – Алессандро взвизгнул, вызвав шквал хохота:

– Я всполошился, аж в пот бросило. "Чего, – говорю, – орёшь-то?", «Смотри» – говорит да протягивает дрожащей рукою сверток. Я поглядел – santo-santo-santo, *свят! свят! свят! (итал. )* прости и помилуй! Страсти-то какие! Вверху свертка нарисован страшенный скелет да гроб чёрный, да три свечи!

– Да вот извольте, сами посмотрите, начальник Армандо.» – сказал он и протянул свёрточек.

Я пробежался глазами, а там латиницей на венецианском:

"Приказываю вам завтра, десятого июля, прибыть на площадь Кампо Сан Марко, ровно в двенадцать ночи. Принести с собой мешок с пятиста дукатами. В случае невыполнения этого приказа, будете подвергнуты лютой смерти! Грозный главарь лихой банды – Чёрный Пират"

«– Как увидели мы с Софиюшкой скелет да гробы – сидим ни живы, ни мертвы. А читать – боимся. Посидели с часок молча да я и говорю: "Давай, читай, глаз у тебя острый."