Нулевой километр

– Пожалуйста, теплый, как парное молоко.

Уж не знаю, что она видит в моих глазах, но ошеломленного взгляда не отводит. Дышит тяжело, не порываясь забрать капучино из моих рук, и явно не замечает, как крупная капля соуса с аппетитного бургера падает на белоснежную ткань ее дорого платья. Боится?

- Пейте, — насильно впихиваю в похолодевшие пальцы напиток и даже не пытаюсь скрывать своей ярости. Этого она добивалась?

- Ты… ты…

- Придурок, — прихожу на выручку, ведь все ее красноречие куда-то улетучилось.

- Уволен.

Явно намеревается плеснуть в меня этой бурдой, что теперь вряд ли решится попробовать, и пронзительно вскрикивает, когда я, не слишком-то заботясь о ее чувствах, перехватываю женскую руку.

- Только попробуй, — цежу сквозь зубы, теперь и сам тяжело дыша.

- И что сделаешь? Ударишь девушку? — воинственно подбирается и облизывает пересохшие губы, а щеки уже идут красными пятнами. Храбрится, пытаясь ничем не выдать свой страх, вот только меня не обманешь.

- Девушку не стал бы. А тебя, пожалуй, отлуплю с легкостью. Даже совесть мучить не будет. Тебе полезно, чтобы в следующий раз думала, прежде чем что-то говорить.

- Да что ты? Учить меня будешь? Тридцатилетний неудачник? Теперь еще и безработный?

- А по-твоему не могу? Считаешь, что залезла в постель к олигарху и стала выше других? Ты эскортница, девочка. И если где-то и можешь командовать, так это в спальне. Что вряд ли, ведь даже там найдется способ заткнуть твой грязный рот.

Отталкиваю начальницу и разворачиваюсь к окну, на время прикрывая веки. Она невыносима: я повидал разных людей. Тех, что родились с золотой ложкой во рту, и тех, кто пахал как лошадь, зарабатывая на обеспеченную старость. И вот чего в них было в разы меньше, так это дерьма, что распирает Тихомировскую любовницу и выплескивается на окружающих. Беспричинно, лишь бы освободить место для очередной порции яда, иначе обладательница густой шевелюры и янтарных глаз непременно взорвется.

- Ты мне платье испортил! Так что расчета не жди! Вези меня домой и ставь машину в гараж. Отъездился ты, Бирюков! Руслан тебя в порошок сотрет!

Возможно, только это уже неважно. Я вновь все испортил. Наверное, я просто не создан для подобной работы: эти ее круассаны, которые она демонстративно выбрасывает в урну всякий раз, стоит мне вручить ей бумажный пакет, надменность, которой пропитана каждая ее фраза, насмешки, словно мы чем-то с ней отличаемся — тот же наемный работник, только обязанности у нее другие. Хватит с меня, наелся по горло.

- Я хочу домой!

- Езжай, — все-таки, какая-то прелесть в потере работы есть: можно перестать скрывать свое истинное отношение и это опостылевшее “Юлия Константиновна” отставить подальше. Достаю из бардачка мелочевку и, сам поражаясь, как за неполные две недели умудрился заполнить его ерундой вроде мятных леденцов и нескольких пачек антибактериальных пластырей, и оборачиваюсь к девице, что теперь совсем непохожа на себя прежнюю.

- Счастливо оставаться.

- Эй! — едва я удаляюсь от автомобиля на пару шагов, кричит мне вслед Щербакова. - Я ведь водить не умею!

- Плевать, — руки в карманах, а на лице садистская улыбка. Я действительно получаю удовольствие от вида ее надутых губ, заалевших щек и перепачканного кофе платья. А стоит ей топнуть ножкой, и вовсе сбрасываю тяжелый груз с плеч. Нужно было уходить раньше. Такой оклад я вряд ли найду, но если потребуется, могу работать в две смены. Гордость превыше всего.

- Максим! — кажется, собирается идти за мной, но вовремя спохватившись, что принцессы вроде нее в таком неряшливом виде на люди не показываются, вновь открывает дверцу, пряча за ней испорченный наряд. Задирает голову к небу и рычит, сетуя на свою беспомощность.

Что делать, Юлия Константиновна? Испытывая чье-то терпение, нужно быть готовой к тому, что оно способно лопнуть как мыльный пузырь.

А те пожелания, что она бросает мне в спину, наплевав на приличия, я, пожалуй, прощу.

Глава 12

Парнишка, присланный агентством, порядком мне надоел: таращится в зеркало заднего вида, наверняка гадая, отчего девушка средь бела дня прибегла к услуге «трезвый водитель», и криво ухмыляется тому, как яростно я тру ткань своего платья. А мне уже не остановится – вожу салфеткой, желая избавить наряд от грязи, и проклинаю про себя этот день, который еще час назад обещал быть успешным.

- Я не пьяна, — не выдержав пристального внимания к собственной персоне, произношу довольно резко и очень надеюсь, что мой тон заставит его вспомнить о необходимости следить за дорогой.

Знаю, не он виноват в моей нервозности, но ничего поделать с собой я уже не могу. Бросаю десятую влажную салфетку на пол салона и обреченно вздыхаю — моему любимому платью из плотного трикотажа пришел конец. Гигантское пятно на бедре от пролитого кофе, жирный след от майонеза на груди — хороша львица, ничего не скажешь! Без пяти минут модель, а выгляжу ничуть не лучше, чем уличная попрошайка! А все из-за Бирюкова.

Он до чертиков меня напугал — даже Жору перещеголял, который не брезговал приструнить меня обещанием отходить армейским ремнем по заднице… А он мог, ведь Ярику дважды выпадала честь познакомиться с этим методом Голубевского воспитания…

Вспоминаю, каким холодным стал воздух в салоне, стоило Максиму схватить меня за запястье, и тут же принимаюсь растирать плечи, прогоняя рой надоедливых мурашек.

Пусть катится. Ко всем чертям. Еще посмотрим, как он устроится на новом месте, после того, как я в красках опишу Тихомирову его выходку. Уверена, такого он ему с рук не спустит.

- Ты издеваешься? — словно почувствовав, как мне необходимо услышать его голос, Руслан разрывает мобильный настойчивым звонком. Только вряд ли ожидает такого приветствия… - Я уже перестала надеяться, что ты все-таки объявишься!

- Приятно осознавать, что ты скучала, — смеется как-то вяло и заходится кашлем.

- Безумно! У меня же нет мужа, с которым я бы могла коротать вечера, пока мой любовник решает вопросы бизнеса, — бросаю ехидно и не даю вставить ни слова, на корню обрывая его попытку хоть что-то мне объяснить. Сейчас на его отдых с женой мне плевать. - Я хочу, чтобы ты уволил Бирюкова!

- Вот как?

Я умею удивлять, не правда ли? Три дня не говорили, а вместо слезливых речей о тоске по его рукам, сразу заваливаю просьбами. Да что уж там! Это приказ, и если Руслан хотя бы немного мной дорожит, он просто обязан согласиться!

- Так и никак иначе! Он невыносим! Неотесан, не справляется с элементарными заданиями! Так что гони его в шею и нанимай другого. И пожалуйста, хоть раз, пришли ко мне нормального человека: старика, прыщавого студента, да даже женщину! Лишь бы не его!

- Ты меня удивляешь, Юлек, — нелепое обращение, к которому он прибегает нечасто. Разве что в спальне, когда мне удается поразить его воображение своими безудержными ласками. Неужели, и сам скучал? - За эти два года ты не похвалила ни одного водителя. Так что, не вижу проблемы. Максим опытный работник, обязанности свои выполняет исправно…

- Исправно? Он мне хамит! — мужчина, что крутит сейчас баранку моей Инфинити, даже вздрагивает от визга, на который я перехожу незаметно для самой себя.

- И неудивительно, — заставляет меня округлить глаза Тихомиров и продолжает как ни в чем не бывало. - Неприятно, конечно, но вполне ожидаемо. Именно поэтому я его и выбрал - устал слушать жалобы ребят на твои выходки. А этот спуску не даст, глядишь и свой пыл поумеришь!

Отлично! Его персонал перемывает мне кости? Взрослые мужики доносят на девушку, которая отнюдь не виновата в их никчемности: Дима Игнатов щедро поливается дешевыми духами, отчего в мороз я вынуждена открывать окно, еще и гоняет, как сумасшедший! За это стоит меня винить? Кто в здравом уме согласится на верную смерть от удушья? И есть ли на свете хотя бы один человек, который мечтает, чтобы его отскребали от асфальта дорожные работники? Я натерла мозоль на языке, призывая Игнатова сбавить обороты! А Костров… с ним и так все понятно — он верный пес Светы, к чему тут объяснения?