Страница 83 из 100
Вик и конвоиры стали в одном углу, а в противоположном углу открылась другая дверь, и вошёл Залеский. С ним были ещё трое. Тягун сразу узнал висящие у них на плечах портативные конденсаторы, сделанные в виде сумок. Не составляло труда догадаться, что у кого-то на поясе приспособлен «пылесос».
– Ну вот, первая проба пера, Виктор. – Полковник по-прежнему предпочитал держаться под прикрытием подчинённых. – Сейчас мы с вами на территории внутренней тюрьмы службы государственной безопасности. Здесь находятся самые опасные преступники, враги общества. Вина их доказана, приговоры – пожизненное заключение. Указом президента все они должны быть подвергнуты процедуре полного изъятия витакса. Вы зайдёте в указанные камеры. Мы снимаем блок. Дальше… вот и посмотрим, как всё будет происходить дальше.
– Насколько я знаю, – пересохшим горлом проскрипел Вик, – подобная процедура проводится через клеть и с соблюдением определённых формальностей…
– Здесь особый случай, Сухов. Пусть вас не беспокоит правовая сторона вопроса, все детали согласованы на самом высоком уровне. Когда вопрос стоит о безопасности государства, органы, призванные охранять эту самую безопасность, имеют особые полномочия. Однако оставим дискуссии. В первой камере содержится трое заключённых. Сколько времени вам понадобится на выполнение задания?
– Не знаю, – подавленно мотнул головой вор. – Я не палач и никогда не отмечал время, отведённое жертвам!
– Оставим лирику. – И тон, и вид Залеского не допускали сегодня и тени шутливости или вальяжности. Сгусток воли, собранный в тяжёлый каменный кулак. – В баре, насколько я знаю, всё происходило почти мгновенно. Но пусть, у нас есть самый простой вариант. По окончании акции стукнете в дверь камеры. Вот так. – И полковник отстучал по стене нехитрую мелодию.
Вышли в коридор. Вик подвели к камере под номером три. Один из конвоиров заглянул в глазок, потом отпер замок.
– Напоминаю, Сухов, без глупостей, – прозвучал за спиной голос Залеского. – Ставки очень высоки, если что-нибудь пойдёт не так, вы останетесь в этой камере навечно.
В этом сомневаться не приходилось. Помимо конденсаторов Вик успел рассмотреть у помощников ещё и автоматы.
Дверь распахнулась. Тягун вошёл в камеру.
Их действительно было трое. Два молодых парня и один пожилой мужчина благообразного вида и в очках. Ребята смотрели настороженно, видно, ничего хорошего от появления нового человека в камере не ждали. Пожилой, наоборот, выступил вперёд, и даже сделал приглашающий жест рукой:
– Проходите, прошу. Вас определили в нашу камеру? Вот свободная шконка, на втором этаже, правда, но не взыщите – другие заняты…
Вик стоял столбом у входа. За свою длинную карьеру вора ему приходилось попадать в изоляторы, но долго он там никогда не задерживался – тягуна можно взять только на горячем. Косвенные улики мало чего стоят, доказать ничего не возможно, и без железных доказательств – а это акт ви-контролёра о несоответствии показателей браслета и сканирующего жезла, плюс обследованный потерпевший, – долго без таких доказательств в участке не держат. Да и матёрые урки относятся к тягунам с опаской, стараются с ними не связываться. Никаких «прописок», проверок, провокаций. А тут политические заключённые…
Дед явно профессорской внешности, с интеллигентной речью. Мальчишки могли бы сойти за начинающих боевиков, но только за начинающих. Матёрые, поучаствовавшие в эксах, пострелявшие на улицах выглядят совершенно иначе. Взгляд другой, повадка… Вик общался с такими, узнавал их безошибочно.
И что, вот это особо опасные преступники?! С вынесенными самыми суровыми приговорами? Что мог совершить такого ужасного это «профессор», явный книгочей и теоретик? А мальчишки – точно ведь с институтской скамьи. Стишки, наверное, сочиняли да на митинги ходили. Может, похулиганили когда, да и то, наверняка, по-детски…
Но тут все сомнения Вика прервались разом. Будто сняли вдруг смирительную рубашку. Или вернули слепому зрение. А может, так чувствует себя человек, воскресший после клинической смерти. Эти трое в камере, они заиграли красками – розовыми, переливчатыми, текучими. Мир изменился до неузнаваемости – он стучал под дых мягкой лапкой, вызывал дрожь в коленях, сам просился в руки…
И Вик не выдержал – потянулся. Так тянется, наверное, наркоман при виде дозы – неосознанно и неудержимо. Тронул поле чуть-чуть, самым лёгким своим движением, но этого оказалось достаточно. Под ложечкой тут же застучало и завибрировало, по позвоночнику резво покатился горячий шар, и сразу же взревела турбина – сейчас раскалённый поток обожжёт дверь камеры сзади. И даже будто пахнуло палёным.
Но это, конечно, показалось. Зато сокамерники начали валиться вполне реально. Первым упал пожилой мужчина профессорской внешности, не договорив какую-то учтивую фразу. Затем рухнули как подкошенные оба молодых. И всё сразу закончилось. Как будто Вика накрыли сверху железным ведром – ни света, ни звуков, ни воздуха.
Впрочем, нет – воздух в лёгких ещё оставался, и он заорал изо всех сил, последними глотками этого живительного газа: