Волшебный город

Он начал строить город на детском столе. Но строить из одних кирпичей – плохая работа, когда вы привыкли строить из всяких других вещей.

– Похоже на фабрику, – недовольно сказал Филипп. Он убрал здание и положил кирпичи в разные ящики.

– Внизу должно быть что-нибудь полезное, – сказал он себе, – и она сказала: "Бери, что хочешь".

Охапками, по два, по три, он снес вниз ящики с кирпичами и кубиками, шашки, шахматные фигуры и коробку домино. Он принес их в длинную гостиную, где были хрустальные люстры, стулья, обтянутые коричневой голландской тканью, и множество длинных светлых окон, и шкафы, и столы, уставленные самыми интересными вещами.

Он очистил большой письменный стол от таких бесполезных и неважных предметов, как промокашка, серебряная чернильница и книги в красных переплетах, и освободил место для своего города.

Он начал строить.

Бронзовый египетский бог на черном с золотом шкафу, казалось, смотрел на него с другого конца комнаты.

– Хорошо, – сказал Филипп. – Я построю тебе храм. Подожди немного.

Бронзовый бог ждал, а храм рос, и два серебряных подсвечника, увенчанные шахматными фигурами, превосходно служили колоннами для портика. Он отправился в детскую за животными из Ноева ковчега: пара слонов, каждый из которых стоял на подставке, обрамляли вход. Храм выглядел великолепно, как ассирийский храм на картинах, которые показывала ему Хелен. Но кирпичи, где бы он ни строил с их помощью, выглядели жалкими и напоминали фабрики или работные дома. Одни кирпичи всегда так делают.

Филипп снова принялся за поиски. Он нашел библиотеку. Он совершил несколько путешествий. Он принес двадцать семь томов, переплетенных в белый пергамент с мраморными досками, собрание сочинений Шекспира, десять томов в зеленом сафьяне. Они делали колонны и галереи темными, таинственными и привлекательными. Еще больше животных из Ноева ковчега добавило зданию египетскую отделку.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула горничная, пришедшая позвать его к чаю. – Вы ловко управляетесь с пальцами, мастер Филипп, это я вам скажу. Но вас могут наругать за то, что вы взяли все эти вещи.

– Та серая няня сказала, что я могу их взять, – сказал Филипп, – и это не повредит ничему. Мы с сестрой всегда делали так дома, – добавил он, доверительно глядя на горничную. Она похвалила его дом. И это был первый раз, когда он упомянул о своей сестре в этом доме.

– Ну, это все равно, что открытки с картинками, которые мне присылает брат из Индии. Все эти колонны, купола и прочее, и животные тоже. Я не знаю, как ты можешь думать о таких вещах, а я – нет.

Похвала – это сладкое. Он сунул руку в руку горничной, когда они спускались по широкой лестнице в холл, где его ждал чай – очень маленький поднос на очень большом темном столе.

– Он не такой уж плохой ребенок, – сказала Сьюзен за чаем в комнате для прислуги. – Эта няня напугала его до полусмерти своими чопорными манерами, можете быть уверены. Он достаточно вежлив, если говорить с ним вежливо.

– Но мисс Люси, я полагаю, не испугала его, – сказала кухарка, – и посмотрите, как он вел себя с ней.

– Во всяком случае, он достаточно спокоен. – Вы не слышите его с утра до вечера, – сказала старшая горничная, – мне это кажется глупым.

– Ты проскользни внутрь и посмотри, что он строит, вот и все, – сказала Сьюзен. – Тогда ты не назовешь его глупым.

Когда Филипп лег спать, прислуга проскользнула в комнату. Здание росло, хотя и не было закончено.

– Я ничего не трону, – сказала Сьюзен. – Пусть он завтра с ним поиграет. Мы все уберем до того, как эта няня вернется со своими чепцами, воротничками и надутыми щеками.

И на следующий день Филипп продолжил строительство. Он вложил в него все, что только можно было придумать: домино и коробку для домино; кирпичи и книги; катушки ваты, которые он выпросил у Сьюзен, коробку для воротничков и несколько банок из-под тортов, подаренных кухаркой. Он сделал ступеньки из домино и террасу из ящика для домино. Он достал из сада кусочки южного дерева и засунул их в катушки с хлопком, из которых получились красивые горшки, похожие на лавровые деревья в кадках. Медные наперстки служили куполами, а крышки медных чайников и кофейников из дубового буфета в холле делали минареты ослепительно великолепными. Шахматы были полезны и для минаретов.

– Должно быть, у меня есть мощеные дорожки и фонтан, – задумчиво произнес Филипп. Дорожки были вымощены перламутровыми карточками, а фонтан представлял собой серебряную и стеклянную пепельницу, из середины которой торчала филигранная серебряная игла, а падающая вода была довольно красиво сделана из узких кусочков серебряной бумаги от шоколада, который Хелен подарила ему на прощание. Пальмы было легко сделать – Хелен показала ему, как это делается из кусочков лиственницы, прикрепленных пластилином к стволам бузины. Среди игрушек Люси было много пластилина, было много всего.

И город рос, пока не покрыл стол. Филипп, не уставая, принялся строить другой город на другом столе. Главной его особенностью была большая водонапорная башня с фонтаном у основания, и теперь он ни перед чем не останавливался. Он снял хрустальные капли с больших канделябров, чтобы сделать фонтаны. Этот город был величественнее первого. У него была большая башня, сделанная из корзины для бумаг, и башня астролога, которая была машиной для увеличения фотографий.

Города действительно были очень красивы. Жаль, что я не могу подробно описать их вам. Но на это ушли бы целые страницы. Кроме всего того, о чем я только что рассказывал, здесь были башни и башенки, величественные лестницы, пагоды и павильоны, каналы, сверкающие и похожие на воду, сделанные из полосок серебряной бумаги, и озеро с лодкой на нем. Филипп поместил в свои постройки все вещи из кукольного домика, которые показались ему подходящими. Деревянные столовые приборы и посуда. Свинцовые чайные чашки и кубки. Он населил это место костяшками домино и пешками. Красивые шахматные фигуры служили минаретами. Он построил форты и поставил в них гарнизоны из свинцовых солдат.

Он работал усердно и умно, и по мере того, как города становились все красивее и интереснее, он любил их все больше и больше. Теперь он был счастлив. Не было времени быть несчастным.

– Я оставлю все как есть, пока не придет Хелен. Как ей это понравится! – сказал он.

Оба города были соединены мостом, который представлял собой метлу, найденную им в швейной комнате для слуг, и которую он взял без помех, так как к этому времени все слуги были его друзьями. Сьюзен была первой – вот и все.

Он только что установил свой мост и поставил мистера и миссис Ной на главной площади, чтобы они представляли жителей, и стоял, восхищенный своей работой, когда чьи-то сильные руки на плечах заставили его вздрогнуть и закричать.

Это была няня. Она вернулась на день раньше, чем ее ожидали. Брат привел домой жену, и они с няней не понравились друг другу, поэтому она очень рассердилась, взяла Филиппа за плечи и встряхнула его, чего с ним никогда раньше не случалось.

–Ты непослушный, злой мальчишка! – сказала она, все еще дрожа.

– Но я ничего не повредил, я все положу обратно,– сказал он, дрожа и очень бледный.

– Ты больше ничего не будешь трогать, – сказала няня. – Я об этом позабочусь. Утром я сама все уберу. Брать то, что тебе не принадлежит!

– Но ты же сказала, что я могу взять все, что захочу, – сказал Филипп, – так что если что-то не так, то это твоя вина.

– Ты лживый ребенок! – воскликнула няня и ударила его по костяшкам пальцев. Никто никогда прежде не бил Филиппа. Он побледнел еще больше, но не заплакал, хотя руки у него сильно болели. Потому что она схватила метлу, чтобы ударить его, а она была твердой и угловатой.

–Ты трусиха, – сказал Филипп, – и это ты лжешь, а не я.

– Попридержи язык, – сказала няня и потащила его в постель.

– Ты не получишь ужина, вот так! – сказала она, сердито укладывая его.