Страница 18 из 20
— Ах, вот ты где, несносная девчонка! — что было громче и страшнее — голос или хруст ломающихся веток — неизвестно. Суровая женщина в мешковатом костюме медведицей вывыливается на поляну. — Чумазая, а ещё к людям пристаёшь! Ну-ка быстро в столовую! Простите её, она хулиганка, за ней глаз да глаз нужен. Вечно удрать хочет. Надеюсь, она Вам не досаждала! А Вы к кому, собственно приехали? Это Ваша машина у интерната?
— Нет, не моя, — девушка поднимается на ноги, — я без машины, а Светлячок — не хулиганка, и она прекрасно танцует.
Женщина не слушает и уже тащит девочку за собой. Та не сопротивляется… только огромные глаза неотрывно смотрят на девушку и беззвучно шевелятся губы: «Мама…забери…» Из грязного платьица вываливается смятый листок распечатанной бумаги. Девушка поднимает его, разворачивает:
«Мне говорили, что это случилось далеко на западе — появился небольшой круг из поганок. Внутри его нашли мертвую девочку. Место объявили проклятым. Круг стал быстро расти, и через несколько месяцев уже был в целую лигу. Внутри кольца трава потемнела и стала блестящей, как металл, но не погибла. Деревья скрючились, их листья померкли. Они гремели, даже если не было ветра, и летучие мыши плясали и метались меж ними. В сумерках там бродили странные тени -, но всегда внутри Круга, и какие-то огоньки, словно небольшие костры, горели там по ночам». И ниже корявым детским почерком приписано: » ельфы»
***
… — Света, ты возвращаешься домой, так получилось, прости, пожалуйста… фломастеры можешь оставить себе.
Листочек с улыбающимся солнышком скользит со стола на пол. Света возвращается. Её ждёт дом. Детский дом № 2. Со старым скрюченным вязом во дворе. И никаких эльфов…
Я не больна, Лев, я вылечилась. Давно и очень просто. Без вашей помощи. Я повзрослела. Я не верю в эльфов. Я не верю в сказки. Я любила один раз. И я его потеряла. Глупая и совсем несказочная страна забрала его и теперь я ни во что не верю, и поэтому мне не хочется жить. А теперь, Лев, проводи свой анализ. Если нужно, вызывай скорую, но помни одно — если уж ты перестал верить в сказки, то не верь и во всё остальное. В любовь, например. Может быть, тебе это поможет. Мне не помогло, — Света отвернулась. Она плакала, плакала почти навзрыд.
Лев не стал проводить анализ. Он нежно взял её за плечи, повернул к себе. Заглянул в бездонные глазы, полные боли, одиночества и тоски. «Я больше не могу быть одна». Она потянулась к нему… обвила его шею руками и…
И тут будто кто-то включил замедленное воспроизведение. Штамп,- успел подумать Лев, изо всех сил отталкивая от себя Светлану. Сам он с детства был неповоротлив и медлителен. Было ясно, что он не успеет. Эх, лишь полшага бы в сторону… Лев будто знал, что произойдёт (вот и ещё шаблон) -, но ни один штамп не отменяет действительности. Звука не было, он придёт позже, проникнет в мир, разрывая его изнутри визгом шин по мокрому асфальту, душераздирающим криком упавшей на тротуар Светы, скрежетом искорёженного металла, приправленного хрустом лопающихся костей. Его костей.
А затем звуки будут становиться всё тише и тише… Хлопанье дверцы и приглушённый мат. Слабое попискивание телефона и дрожащий, но по-прежнему волшебный голос будет шептать, вернее кричать в трубку. Но всё равно это будет уже шёпот, убаюкивающий, уводящий в страну грёз. И, как оказалось, совсем не важно, что произносит этот любимый голос. Пусть даже что-то вроде «Скорая… авария…пересечение улиц… Да, прямо на остановке… человек ранен…тяжело…какая разница! Срочно!». А затем «Лена! Помоги, не знаю, когда будет скорая. Ты ближе… Да, с Романом, он хирург…»
…Лев закрыл глаза…
А когда открыл, увидел склонившуюся Лану. Теперь её снова можно называть и так. Называть можно, дотронуться нельзя…, а хочется. Очень-очень.
— Неуклюжий медвежонок! — в её глазах больше не было ни чертенят, ни инеистых великанов, как бы они там не выглядели, в них были только слёзы.- Первое свидание, а ты так обращаешься с девушкой. Я из-за тебя каблук сломала. Кристиан Лабутьен, между прочим. Три зарплаты.
— Прости… Я люблю тебя… Я пытался сказать… Только ведь ты, ты-эльфийка…, а я…. Я…
— Как же мне надоел твой когнитивный диссонанс! — она прижалась к его губам. Они ещё всё чувствовали… Хорошо… Лев улыбнулся…
— Надеюсь, это не сексуальная аддикция…
— Убью!- всхлипнула Лана, — вот выздоровеешь. Вернёшься и убью!!! Ну, где же скорая!
***
Таконежка больше не могла ждать. Нет. Она не пряталась от чужого счастья. Не закрывала окно. Ей не было больно смотреть, как радуются другие. Немножко грустно, но не больно. Ей хватало знания, что счастье есть, и нужно просто уметь ждать. Но она больше не может! Не может, потому что чувствует, что кому-то очень нужна. Что без неё кому-то очень плохо! Но кому?! Кому, Таконежка разглядеть не могла. Цепляясь ручками за подоконник, малышка забралась на него и, ухватившись за раму, высунулась из окна как можно дальше. Вокруг светились миллиарды окон, но ещё больше было тёмных и наглухо закрытых. Распахнутым оставалось только её… Той Кого не Ждут!- Таконежки ! Но это неправильное имя! Малышка всегда знала, что неправильное! Пусть не ждут её. Но ждёт она! И этого бывает достаточно! Нужно только, чтобы кто-нибудь вовремя поднял глаза к небу!
***
Лев хотел ответить, но не получилось. Кто-то взял Светлану за плечи, приподнял отвёл в сторону… далеко- далеко стонала сирена. . и. . плескались волны? Откуда море в Сибири… Нет, не волны… Крылья…Переферийное зрение отказывало, Лев смотрел на небо… Звёзды… Звёзды сегодня действительно яркие… Ой! Одна упала… Вспыхнула. Надо бы загадать желание. Пока всё замедленно, а то он никогда не успевал. Успеть бы сейчас… А потом со всех сторон навалилась тишина… звёзды слились в одну, но невыносимо яркую…
***
Сердечко Таконежки яростно билось, силясь вырваться из клетки, как и сама малышка. Ветер безвременья хлестал по лицу, пощёчинами пытаясь загнать её в привычную темноту, мешая рассмотреть, кому она нужна. В какую сторону она должна сделать последний шаг…
***
Мы смотрим на звёзды, но вдруг мы и сами — звёзды? Вдруг и мы для кого-то Ангелы? И кто-то смотрит на нас, так же загадывая желания? А если кто-то смотрит сейчас на меня. Что он видит? Всего лишь нелепого сломанного Ангела с перебитыми крыльями, который становится всё меньше… меньше…меньше… И он подумал: Господи, пусть кто-нибудь успеет загадать своё заветное желание…