Иней

- Не понимаю, почему ты не поехала на машине? Ты отлично водишь! – Никита садится на край кровати. Я прохожу к окну.

- Негоже мне из Питера самой машину гнать, - Ирина вальяжно потягивается и садится рядом с ним. - И как ты себе это представляешь? Я приезжаю, а тут форс-мажор - мы не получили заказ. Мне ещё обратно пилить? Сколько это, по-твоему, времени? А время, как ты знаешь, деньги, – она поворачивает к нему голову, и теперь я вижу только её затылок. Ирина молчит несколько секунд, а потом ласковым движением приглаживает Никитины волосы. Меня передёргивает, когда она трогает его. - Впрочем, ты не знаешь, - она тяжело вздыхает. - Ты понятия не имеешь, о чём я говорю, - и переводит взгляд на меня. Её ухмылка говорит о том, что она собралась снова напасть. Я крепче вцепляюсь в подоконник, на который облокачивалась, под пальцы попадает тюль и натягивается за моей спиной, я даже слышу треск над головой. – Ну а ты чего? Всё там же торгуешь? Обслуживаешь средний класс?

Я так волнуюсь, что боюсь открыть рот. Мне кажется, я смогу издавать только недоразвитые звуки. Никита смотрит на меня с сочувствием. Но молчит. Он никогда не защищает меня перед ней. Это ужасно злит меня. Пальцы крепче впиваются в подоконник, и я снова слышу треск. Набираюсь смелости:

- У меня всё как обычно, - выдаю я. – Давай лучше о тебе…поговорим.

Ирина хмыкает:

- А что я? У меня всё и всегда идёт по плану, - она забирается на кровать с ногами, вытаскивает из-под пледа подушки и кладёт их рядом со стенкой, облокачивается на них спиной.

- Да, кроме новоиспечённого возлюбленного, - замечает Никита.

- Не спорю, это было неожиданно. Такими темпами я начну верить в судьбу, как и ты, - она одаривает брата звонкой усмешкой.

- Так и чего? – выпытывает он. – Ты арендовала машину, поехала…

- На Ленинградке влетела в яму. Вышла…

- Ты собралась менять колесо? – хмыкнул Никита.

- Я-то могу! Что ты меня перебиваешь всё время? - она отлипает от подушек и хлопает его по плечу. – Я вышла на обочину и стала голосовать. И буквально через секунду остановился он. Господи, на чём он ездит, ты бы видел! Помнишь, у бабкиного соседа, как его…деда Вали, была такая... Ну, помнишь?

- Жигули?

- Ну да, наверное. Только у этой зад другой, а-ля хэтчбэк. Но не в этом суть. Она громыхает как товарный поезд. Я была изумлена, когда из этого вылез такой симпатичный молодой человек. У него обворожительная улыбка. И он сразу ко мне на «ты». Достал запаску. Я, говорит, куртку не хочу запачкать, подержи-ка. А утром ещё дождь шёл, он её расстёгивает, а там такое тело, мама моя, - Ирина лыбится, и в её лице столько похоти, что мне становится тошно. – А он в одной футболке, и этот дождь по его рукам стекает. Ох… Как тебя, говорит, зовут. Я ему – Ирина Сергеевна. А он мне – «Ага. Слушай, Ирка, а не угостишь ли ты меня чем-нибудь, когда я закончу. Ты же должна меня как-то отблагодарить?» Ох как я люблю таких бесцеремонных! Так что… А как мы до Москвы ехали – это было что-то! Он-то понятия не имел, что водитель я не хуже любого мужика. И мы поспорили. Кто первым доедет до центра. Мой аудей мощный, лёгкий. И он на своём этом, хэтчбэке, - хрюкает она. – У него не было шансов. Конечно, он не хотел проигрывать. А я не хотела подыгрывать. Его это так взбесило, - она хитро щурит глазки и довольно ложится на подушки. – Значит, здесь я буду спать? – она хлопает по кровати.

- Разумеется, - кивает Никита. – Куда я ещё тебя дену с твоей спиной?

- Да, моя спина всегда меня мучает. Я работаю по четырнадцать часов в сутки, как пианистка. Даже больше. Только моя работа куда важнее. Помнишь, как я оставалась здесь у тебя, когда всё только начиналось. Ещё до этой… - она скользит по мне взглядом, - как её звали?

- Кристина.

- Да, ещё до всех этих твоих никчёмных баб. Когда я сама ещё была никчёмной.

- Ну не надо, ты всегда что-то из себя представляла, - улыбается Никита.

- Спасибо. Да. Как-то я пыталась спать на твоей кушетке… Давай, вставай, - она сталкивает Никиту с кровати, ткнув его пяткой в лопатки, и сама спускается с кровати. – Я ужасно хочу спать. Надеюсь, белье выглажено? – она стягивает плед и с подозрением оглядывает постельное белье, переводит взгляд на меня.

- Да, - пожимаю я плечами.

Вообще я гладила не для неё. Точнее, я предполагала, что она будет заходить в комнату, и заметит, что бельё на нашей кровати выглажено. Но никто меня, разумеется, не предупреждал, что она будет на нём спать. Для неё я собиралась распечатать запасённый с восьмого марта новый комплект.

- Ну-ну, - она с отвращением откидывает одеяло. – У тебя-то есть на это время... Ладно. Спокойной ночи! - бросает она Никите.

Мы выходим на кухню. Я с ужасом смотрю на кушетку, на которую вдвоём мы никак не поместимся. И новый комплект остался в шкафу в комнате. А Никита, конечно, не посмеет туда теперь зайти – ведь сестра уже пожелала ему спокойной ночи, значит, теперь её нельзя тревожить.

- Не обижайся на неё, ладно? – Никита прижимает меня к своей груди.