Страница 9 из 11
ГЛАВА 3
Васильковое поле
- Миссис Сантон, что-нибудь желаете? – юная, на вид лет семнадцати, служанка смущенно улыбалась госпоже.
- Нет, спасибо, - Роза отчаянно тёрла глаза, пытаясь отогнать морок, оставшийся после напитка, которым угостил её Маркус.
Настроение у неё было паршивое, голова кружилась, попа болела, и видеть сейчас совершенно никого не хотелось. Хорошо, что мужа нет дома. Он уехал часов в семь невероятно бодрый и свежий после ночи вымотавшей Розу. И молодая жена осталась одна в резиденции директора Школы Рун.
Чтобы отогнать воспоминания о том, что заставлял делать в постели Маркус, Роза переключилась на воспоминания своего детства. Адель, конечно, не владела такими хоромами, но их с Розой дом был просторным, светлым, с множеством комнат и тайников. Тайники придумала Адель, чтобы прятать от любопытной и смышлёной дочери подарки на день рождения, Новый год и другие праздники. Потому что эти самые подарки никогда не доживали благодаря Розе до торжества, а оказывались съеденными или заигранными задолго до того. Тайники Розу вдохновляли. Она с азартом находила их снова и снова, как бы Адель не старалась. И вот теперь новоиспечённая миссис Сантон подумала, что возможно у Маркуса тоже в доме есть сокрытые места. А если таковые имеются, то Роза их непременно найдёт.
***
Резиденция Маркуса Сантона – двухэтажный особняк в классическом стиле в виде буквы П. Условно делился на южную, центральную и северную части. Внутренний интерьер отличался хаотичностью стилей. Почему мистер Сантон решил оформить именно так, оставалось загадкой. Однако Розе такой разброд даже понравился. Она с удовольствием окунулась в негу стиля рококо в южном крыле, оценила парадность и монументальность греческого стиля центрального корпуса. Но более всего заворожила готическая мрачность северной части. Тайников, однако, девушка не обнаружила, к своему величайшему расстройству. Только камин в большой северной зале привлек внимание Розы. Камни над ним необычной кладки – вдавленные и выпуклые чередовались между собой, и когда девушка стала ощупывать их, один из выпуклых поддался нажиму и немного повернулся вбок. В образовавшийся зазор вполне проходила человеческая рука. Роза пошарила в углублении, и пальцы нащупали что-то завернутое в шелковую ткань.
Это был достаточно толстый блокнот в коричневой кожаной обложке с позолоченным тиснением. Сердце Розы забилось чаще в предвкушении того, что сейчас она прочитает тайные записи Маркуса, но открыв блокнот, девушка вздрогнула. Почерк мамы. Записи сделаны аккуратным, почти каллиграфическим почерком Адели.
«Роза, доченька, если ты читаешь эти записи – значит, меня уже нет в живых. Я опять покинула мир жестокости и страсти».
Роза глубоко вздохнула и перевела дыхание. Захлопнув блокнот, она прижала его к груди и огляделась в поисках укромного места. За камином приоткрытая дверь манила в некое помещение. Роза вошла. Это оказался малюсенький кабинет с полками, заваленными исписанными бумагами, по видимости отчётами по учебной работе. Роза включила настольную лампу и тихо прикрыла за собой дверь. Только примостившись на стуле так, чтобы блокнот попадал в полосу света, Роза стала читать.
«Девочка, я пишу для тебя. Хочу рассказать мою историю. Мою и твоего такого могущественного отца»
Роза снова прервалась. Снова стала справляться с участившимся от волнения дыханием. Тема отца в детстве и юности всегда была под запретом. Когда Роза спрашивала Адель о папе, ответом было неизменное: «У тебя нет отца. Я не хочу говорить об этом человеке. Я считаю, что он умер, должна считать и ты»
И вот теперь посмертное откровение…
«Эта история началась очень давно, даже в другом мире, в том мире, который поглотили время и война. Имя твоего отца – лорд Дарвалау. Да, да, ты сейчас смотришь на буквы, и у тебя замирает сердце! Возможно, ты что-то слышала о моей связи с этим великим не человеком, но я тебе запрещала говорить об этом. Как запрещала спрашивать об отце. Теперь время пришло. И мне не придется рассказывать тебе глядя в твои изумленные глаза. Я начну с самого начала. С первой нашей встречи в мире, которого больше нет. В Едином мире семьдесят миллионов лет назад…»
Роза опять отложила блокнот. Чувства лавиной захлестнули её. Удивление, паника и скорбь. Девушке казалось, что где-то в глубине её сердца звучит тихий мелодичный голос мамы.
«Моё первое воспоминание о том времени начинается с моей могилы и далёкого василькового поля. Когда я пытаюсь сосредоточиться на чем-то одном – сначала всплывает поле, тёмно-синее и бескрайнее, способное поглотить как его глаза.
Это поле из моего детства. Оно расплескалось недалеко от селения, где мы жили с отцом. Я помню как маленькая, до того момента как меня избрали быть жрицей храма Неспящей бегала среди васильков, сдирала пальцами синие цветы и бросала их над головой. А вдали виднелся «алый город» - Ноэльван. Ни я, ни мой отец – староста селения – никогда не бывали в этом городе. А те, кто бывал, рассказывали, что в Ноэльване будто бы кровь разлита по улицам, там всё из алого камня: дома, дворцы, дороги, мосты. Но в то время город богов мало волновал меня. Я любила ветер, ощущение бесконечности пространства и одиночество. В детстве у меня не было подруг, только отец, а матери я не помнила. Кажется, она умерла еще до того, как я заговорила. Отец берег меня, как некую драгоценность, которую он сможет однажды хорошо продать. И он продал. Когда пришли жрицы из храма – предложил меня, подарил меня, получив взамен уважение, почет и должность старосты. Не часто дочери простых селян становились служителями храма богов.