Страница 22 из 59
В уме пронеслась отчаянная мысль, что сейчас не до рыцарства и героизма из сказок. Максим принял секундное решение и, зафиксировав себя на мгновение в одном положении, резко выбросил руки вперёд, стараясь положить их поверх запястий противника, душащего его.
Хватка тут же усилилась.
Пятернями Сомов хлестанул блатного по лицу, нащупывая глазные впадины. Под большой палец правой руки попали ресницы левого глаза противника, и Спартак с силой вдавил ногтём в мягкое податливое и сразу заслезившееся нутро.
Враг заорал благим матом и попытался инстинктивно отвернуть лицо к полу, уводя глаза как можно дальше от вытянутой руки Максима, которой мешал локоть соперника. Давление на глаз пришлось ослабить, но и хватка блатного вокруг шеи Сомова стала слабее. Спартак навалился на врага, ревя что-то неразборчивое и брызжа слюной ему на майку.
Короткий размах и он смог попасть кулаком по виску «уголовника». И тут же снова схватить того за голову, надавливая на глаза.
Резкая боль и всплывшая перед глазами надпись сухо засвидетельствовали тот факт, что не стоит отвлекаться от общей картины потасовки.
______________
«Уровень здоровья снижен на 3 %. Ушиб»
______________
Спина наполнилась адской болью. Вслед за этим же прилетел суровый и чёткий удар в селезенку, заставивший картинку перед глазами поплыть — кто-то бил Сомова сзади.
______________
«Уровень здоровья снижен на 4 %. Ушиб»
______________
Сейчас ещё в печень полетит, и тогда вообще каюк. Всем к потасовках всегда кажется, что удары в солнечное сплетение реально работают всегда. Но это далеко не так. Кто-то закачивает их мышцами пресса. После такого удара противник ещё может отдышаться и устоять на ногах, закрыться и отдохнуть.
А вот поставленные удары в печень и селезенку заставляют жестко сесть на пол и поплыть. Страшнее только хороший прямой в челюсть. Там и мозг отрубается наглухо. И сейчас, под частью боли в игре, это было ещё терпимо, но еще пара таких ударов и Сомов потеряется. А дальше ему будут методично сносить по пять-шесть процентов ногами.
Максим из последних сил надавил на глаз блатного, да так, что тот завизжал, бросив всё-таки голову врага и вскидывая руки к лицу. Сомов тут же отпрянул назад.
Перед лицом пронёсся увесистый кулак ещё одного соперника, который решил прийти на помощь тому, кто бил Максима сзади.
— Ааа, мразь! Сейчас я тебя!
Соперник размахнулся и нанёс ещё один прямой удар, который должен был увенчаться разбитым носом Спартака. Но Сомов решил, что в данной ситуации получать по своему «аватару» будет совсем лишним. Правда и сил на нормальное парирование — не было.
Поэтому парень не нашёл ничего лучше, чем просто с силой отпрянуть назад. В этом некотролируемом рывке он споткнулся о шконку и упал кувырком назад, неловко сверзившись с неё уже на противоположной стороне прохода.
Новый соперник разъярённо взревел как бык и направился вслед за своей жертвой. Внешне он был похож на небольшую обритую гориллу — квадратная челюсть, маленькие глазки, покатый лоб и длинные руки, как плети висящие на массивном плечевом поясе, испещрённом наколками. «Неандерталец» схватился одной рукой за край шконки и нырнул между ярусами, собираясь приземлиться рядом с поднимающимся Сомовым.
Тут-то на него и набросился усатый карлик, вылетевший откуда-то слева, как снаряд из пушки. Он всей своей пусть небольшой, но достаточной для такой манипуляции массой — сбил «гориллу» с траектории движения. Учитывая, что одна нога блатного была занесена в воздух для короткого прыжка — коротышка впечатал свою цель в стену.
После этого громила сверзился на мелкую тумбочку и попытался развернуться в сторону нового врага. Маленький усач с силой ухватился за подбородок блатного и потянул его голову к себе, запрокидывая назад. При этом в его руке блеснуло короткое и острое подобие отвёртки.
Заточка — понял Максим.
Раз, два, три, четыре, пять … — очень короткие замахи с мерзким хлюпающим звуком. В горле и шее громилы появилось несколько глубоких ран, брызнувший алой кровью на пол. Тонкие струи оросили всё вокруг и мгновенно окрасили серые грязные шконки в брызги бордового цвета.
Умирающий выкатил глаза и, булькая кровавыми пузырями, схватился из последних сил за шею, пытаясь остановить бьющие фонтанчики. Второй рукой он опёрся на тумбочку, стараясь удержаться на ногах и цепляясь за виртуальную жизнь.
«Неандерталец» обернулся к коротышке, но тот только и ждал этого, нанеся ещё несколько колотых ран по телу противника. Блатной начал оседать по стенке, закатывая глаза. Усатый спаситель повернулся к Сомову и буквально прорычал совсем не характерным для его габаритов голосом:
— Тебе сказали — сидеть тихо!
Погрозив заточкой, он тут же отпрыгнул в сторону — на койку рухнула ещё одна пара сцепившихся драчунов. Карлик упал со шконки и выронил заточку. Максим смотрел на всё происходящее широко открытыми глазами. Получалось, что даже здесь, в бараке с простыми рабами на ферме какой-то группировки можно вот так запросто откинуть копыта. Это он конечно «удачно» в игру попал…
А тем временем перед глазами разыгрывалась ещё одна схватка. Двое, сцепившись вместе, и схватив друг друга за глотки, пытались выжать максимум из своих усилий по взаимному желанию снизить здоровье врагу. Судя по тому, что все блатные в пределах барака ходили в майках — под низом был именно представитель команды Мотора. Но он был крепче и здоровее своего оппонента, которому не помогало даже то, что он давил на соперника всем весом. «Уголовник» медленно отгибал вверх подбородок своего противника.
Бешеные глаза «законника» встретились с глазами оторопевшего и застывшего на полу Сомова. Максим сидел, прислонившись спиной к койке и пытаясь прийти в себя. Взор «союзника» скользнул по полу и остановился на окровавленной заточке. Зрачки расширились, и он с удвоенными силами начал давить на горло здоровяку, который тянул одну из рук душившего его мужика в сторону. «Законник» процедил, прыснув слюной в сторону Спартака:
— Ну же!
Сомова било крупной дрожью. Одно дело морды бить друг-другу. Другое — рубиться насмерть. Он посмотрел налево. Там карлика топтали двое обладателей квадратных челюстей и жесточайших глаз. За ними о стойку койки разбивали голову наоборот — блатному.
Долговязый негр, весь в окровавленной робе ревел в гуще потасовке в проходе между рядами шконок, страхуя Бена, крепко сцепившегося с Мотором. Длинные руки, как цепы, так и ходили по челюстям блатных, выбивая лишние, по мнению худого бойца, зубы.
Спартак стиснул зубы и поднял заточку, крепко сжав её в руках. Он ринулся к борющимся перед ним на шконке. Не размахиваясь и не поднимаясь на ноги — Максим на карачках преодолел в один рывок расстояние до нижнего яруса койки. Затем буквально навалился на блатного, крепко зажмурив глаза.
Острие самодельного оружия вошло в плечо здоровяка, уперевшись в кость — плохой удар. Спартак оскалился от напряжения и сделал короткий замах, хватая руку противника. Ещё один удар в область шеи был уже более действенен. По кисти, сжимающей орудие убийства, потекло что-то горячее.
Губы и голова дрожали. Теперь глаза на автомате открылись так широко, насколько это было возможно. Рука двигалась отдельно от пытающихся остановить её подавленных импульсов мозга. Словно стала чем-то отдельным от остального тела, вонзая раз за разом острие старой отвёртки в тело блатного. Тот ревел от боли и барахтался, пытаясь сбросить с себя обоих соперников, но лишь усугублял своё положение. Спартак рычал от напряжения и адреналинового взрыва.
Искин снова известил о том, что получены очередные 500 очков за убийство противника и пора бы распределить их. Но сейчас было совсем не до этого…
Сомов бросил рукоять заточки и отпрянул назад, смотря ничего не видящими глазами на ужас, творившийся вокруг. Некоторые из тихо сидящих до этого рабов, явно симпатизирующих Бену — всё-таки не выдержали. Да и понимали, что сейчас устанавливается новый передел власти — кто одержит верх, тот и будет диктовать свои условия в бараке.