Страница 8 из 11
– Я, Станислав Георгиевич, по вчерашнему происшествию, нужно утвердить постановление о взятии под стражу субчиков, кроме того, готовы протоколы допросов преступников. Будете смотреть?
– Протоколы подозреваемых – поправил майора Гордеев, – и давай на ты, мы же с тобой почти ровесники.
– Какие же они подозреваемые? Раскололи мы их с Платовым по самые… сознались они, в общем. Встречаться будете с ними?
– Ну, степень вины каждого установит только суд, ты готовь все документы, я потом с ними ознакомлюсь, а постановление давай, подпишу, – на последний вопрос Стас отвечать не стал, желания встречаться с насильниками у него не было.
После ухода милиционера Гордеев пригласил Анну Степановну и попросил узнать, когда его примет председатель райисполкома.
– Он звонил еще раз и просил передать, что ждет вас в любое время, – официальный тон и поведение женщины совсем не соответствовали образу вчерашней гостеприимной хозяйки.
С Храповым у Станислава было «шапочное» знакомство. Изредка встречались на совещаниях, хозяйственных активах и других областных мероприятиях, даже здоровались, но близко не пересекались. Одной из основных задач нового прокурора было, несомненно, наладить контакты с местным начальством, с другой стороны, у Гордеева не выходил из головы разговор с Сенцовым перед отъездом. Секретарша была предупреждена о приходе прокурора и сразу пригласила пройти в кабинет.
Хозяин кабинета и Гордеев пожали друг другу руки, обменялись дежурными приветствиями и оценивающими взглядами.
– Наслышаны, наслышаны, Станислав Георгиевич, о ваших вчерашних подвигах. Как говорится, с корабля и сразу в карьер.
– Да какие там, Алексей Андреевич, подвиги, обычная оперативная работа.
– Ну не скажите, не каждое преступление удается раскрыть за несколько часов. Жителей в районе немного, поэтому уже сегодня всем будет известно, что приехал настоящий профессионал, да еще наш остров, кажется, вам хорошо знаком?
– Совершенно верно, приехал с родителями сразу после войны, здесь же и закончил среднюю школу, – Станиславу не хотелось углубляться в воспоминания.
– Извини, что не смог встретить, сам понимаешь, дела. Как устроился? Сергеев, я думаю, успел доложить обстановку?
– Да, в общих чертах обрисовал положение дел, а устроился нормально. Квартира понравилась, – Гордеева стала тяготить эта беседа не о чем.
– Если что нужно, обращайся, чем можем, тем поможем. С чего, прокурор, думаешь начать?
– В первую очередь познакомлюсь с населением, работой хозяйственных руководителей, проведу проверку правоохранительных органов. Вот уже в первый день получил много жалоб от работников рыбного цеха в Куйбышевке. Придется с директором разбираться, просто это разгильдяйство или преступная халатность.
– Ты бы, Станислав Георгиевич, не рубил сплеча. Авдеев у нас заслуженный работник, член райкома партии. У кого нет недочетов в работе? Давай я переговорю с ним лично, а уж потом будем делать выводы, – в голосе председателя появились недовольные нотки: он почувствовал, что инициатива в разговоре переходит к его собеседнику, и решил поменять тему: – Может быть, есть просьбы или пожелания?
– Да какие пожелания, Алексей Андреевич, я ведь нет и суток, как приступил к своим обязанностям. Правда, одна просьба имеется. Помещению милиции срочно требуется ремонт, да и в прокуратуре не мешало бы освежить интерьер.
– Сделаем, товарищ прокурор, сделаем. Сегодня же озадачу начальника строительного управления.
Гордееву не понравилась несколько дурашливая интонация Храпова, но он решил промолчать. На этом знакомство завершилось, и Станислав отправился разгребать, скопившиеся за время отсутствия своего предшественника документы.
Следующая неделя у нового прокурора была насыщена поездками по району, встречами с руководителями предприятий и рядовыми гражданами. Особенно приятной случилась встреча со старым знакомым, директором рыбоводного завода. Андрей Николаевич в составе воинских подразделений освобождал Итуруп и после демобилизации остался работать на острове. С отцом Станислава они познакомились с первых дней пребывания Гордеевых на Итурупе и сразу подружились. Акимов мало изменился за эти годы. Такой же подтянутый и энергичный, разве что поседевшие виски да гражданская одежда вместо потертой гимнастерки отличали того дядю Андрея из послевоенных сороковых.
В одной из поездок при разговоре с начальником рейда в поселке Буревестник Станислав высказал желание посетить место своего детства поселок Одесский.
– Съездить можно, только там давно уже ничего нет, даже дома разобрали на дрова. Если хотите, можно с военными договориться насчет ГТТ[11], на другом транспорте туда трудно добраться. Заодно познакомитесь с командиром воинской части.
Подполковника Гришина уже оповестили о приезде нового прокурора района, и он искренне был рад знакомству. На столе тут же появилась бутылка коньяка, тонко нарезанный лимон и пиала с красной икрой.
– Я слышал, Станислав Георгиевич, что Итуруп не чужой для вас остров. А я вот хабаровчанин. После военного училища помотался считай по всей стране, а сейчас здесь. Вы бывали в Хабаровске? – подполковник сделал паузу, чтобы налить еще по рюмке.
– Да, конечно, я там после окончания юридического экзамены в аспирантуру сдавал. Хороший город, младший брат, Сережка, институт в нем заканчивал, сейчас на Сахалине главным инженером на заводе работает.
– А какие первые впечатления о районе, многое изменилось?
– Честно говоря, Николай Иванович, очень мало, иногда мне кажется, что я никуда и не уезжал. Разве что кладбище самолётов в Буревестнике стало поменьше.
Станислав вспомнил первое свое знакомство с этим поселком, тогда носившим еще японское название Оннебецу.
Первое впечатление переселенцев от поселка было, что они попали в какую-то воинскую часть. Гражданских на улице почти не было, даже в единственном магазине продавец, тучный лысоватый мужчина, щеголял в военной гимнастерке, правда, без погон. Населенный пункт располагался на берегу залива Хитокаппу, известного в мировой истории тем, что отсюда 26 ноября 1941 года ударное соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо направилось к Перл-Харбору[12].
Панораму залива несколько оживлял сторожевой корабль на рейде да уходящий на несколько десятков метров в море деревянный пирс с причаленными к нему рыбацкими кунгасами. Серые невзрачные строения дополнял небольшой аэродром, взлетно-посадочная полоса которого заканчивалась почти у края берега залива. Севернее пирса за казармами и воинскими складами, ближе к скалистому склону, располагалось здание госпиталя. Здесь на побережье залива Хитокаппу находится самое загадочное место острова – объект под названием Чертова гора – скопище первородного гранита, в котором вырублено начало подземелий. Достоверно известно, что там находилась лаборатория отряда 731, известного своими чудовищными «научно-исследовательскими» действиями в Манчжурии (дабы не пугать население, лабораторию в Чёртовой горе называли госпиталем, да что и говорить, если рубившие скалу корейцы и китайцы были посажены в баржи и утоплены в заливе). После окончания войны спецотряды НКВД приступили к исследованиям подземных коммуникаций острова Итуруп близ Чертовой горы, но все при этом погибли в ловушках лабиринта, поэтому входы в подземелья решено было взорвать, их не исследовав.
Вдоль дороги, ведущей на южную часть острова, раскинулась свалка разбитых военных самолетов. Среди японских аппаратов с хиномару[13] на фюзеляже и крыльях виднелось несколько машин со знакомыми звездами. Лучшее место для ребячьих игр, чем это кладбище воспоминаний о трагедиях прошедшей войны, трудно было вообразить. Бывало, до позднего вечера в кабинах «истребителей», «пикировщиков» и «бомбардировщиков» не прекращались «воздушные баталии».
11
ГТТ – гусеничный транспортер-тягач.
12
Японское соединение включало шесть авианосцев, на которых размещался 441 самолёт, два линкора, два тяжелых и один легкий крейсера, а также 9 эсминцев и 6 подводных лодок. 7 декабря 1941 года Япония совершила разгром центральной базы тихоокеанского флота военно-морских сил США, расположенной на большей части «Жемчужной гавани», на острове Оаху (Гавайи).
13
Хиномару – знаки национальной принадлежности боевой машины в виде красного круга. Их наносили по обе стороны хвостовой части фюзеляжа, на верхние и нижние плоскости крыльев.