Остановка «Цунами»

Небольшое крыльцо в три ступеньки вело в прихожую, из которой одна дверь вела в довольно просторный зал, другая в крытый дворик, тут же имелся лаз на чердак. Из дворика с земляным полом можно было попасть в помещение с колодцем, а также в две небольшие кладовые. Жилые помещения состояли из зала и двух отдельных комнат, в той, что побольше, Георгий сразу решил разместить аппаратуру для радиостанции. Из зала шел длинный коридор, заканчивающийся уборной, из которого можно было попасть еще в два подсобных помещения. Одно, которое попросторнее, предназначалось для домашней живности, другое, судя по деревянному коробу, обмазанному изнутри глиняным раствором, который проходил через зал и еще одну комнату, служило, видимо, чем-то вроде мини-котельной для обогрева жилища. Правда, самого отопительного аппарата не было, скорее всего печь приглянулась кому-то раньше.

После осмотра супруги присели на небольшое возвышение в зале, покрытое соломенной циновкой.

– Вот, Наташа, это наша первая собственная квартира. Ты, конечно, мечтала не о таких «хоромах», – Гордеев обнял жену за плечи, которая тут же прильнула к его груди.

– Ну, что ты Жорка, я так рада, что наконец-то стану полноправной хозяйкой в этом прекрасном доме. Буду готовить твои любимые голубцы, гулять все вместе по берегу моря, ходить в лес, а вечерами, перед сном, ты будешь читать нам с сыном любимые книжки. Разве это не счастье?

Неизвестно откуда появившийся кот внимательно наблюдал за незнакомыми людьми, так бесцеремонно вторгшимися в его владения.

– Папа! Мама! Кошка! – восторженно воскликнул Стасик.

– А как его зовут?

– Будем звать его Нико, видимо, он остался от прежних хозяев. Собаки, как правило, верны своему хозяину, а кошки привыкают к жилищу, в котором они живут. Кис-кис-кис, – позвал кота Георгий.

Тот понял, что разговор идет о нем, неторопливо прошелся по комнате, потерся о ногу мальчишки и улегся у входной двери.

– Видишь, Стасик, он с тобой познакомился, – улыбнулась Наташа, – теперь вы с ним друзья.

В дверь неожиданно постучали, и вошла женщина. В одной руке у нее была миска с отваренным молодым картофелем, в другой дерматиновая сумка на молнии. От картофеля, обильно посыпанного свежим укропом, шел такой ароматный запах, что Гордеевы сразу поняли, как они проголодались.

– Добрый вечер, соседи, будем знакомиться, – в речи небольшой худощавой женщины слышался явно выраженный украинский акцент, – меня зовут Мария, фамилия Слюсаренко, мой Федор здесь начальник, а дом наш напротив вашего, через дорогу.

Кот неодобрительно заурчал и лег у ног пришедшей, загораживая дорогу в комнату.

– Брысь, бисова душа, – женщина толкнула в бок животное, после чего тот ощетинился и с шипением отскочил в сторону, – ну, чистый зверюга, у нас его даже собаки побаиваются. Что, будем отмечать новоселье? Небось с самого Оннебецу маковой росинки во рту не было.

Наталья поднялась навстречу Марии и хотела помочь женщине, но та остановила ее.

– Сиди, сиди. Умаялась никак в дороге-то, я сейчас мигом, – и начала выставлять из сумки принесенные продукты. Вскоре на низеньком столе помимо картофеля появились соленые огурцы, красная икра и какие-то незнакомые Гордеевым яства.

– Это соленый лопух, это морской виноград, а это вяленый тунец, – охотно поясняла Мария, – у японцев все, что на суше и в море растет и плавает, идет в пищу, нужно только правильно приготовить, а в этом они большие мастера.

В завершении на столе появилась бутылка спирта.

– А тебе, красавица, – обратилась к Наталье женщина, – Федор сейчас принесет березовый сок. Он только что пришел с работы, да так провонялся тузлуком, что я его заставила всю одежду поменять. Они сейчас какую-то новую технологию осваивают. Он же у меня до войны колхозом на Полтавщине руководил, а в рыбном деле ни бельмеса не понимает, – в голосе Марии слышались нотки гордости за своего мужа.

– А вот и мой Федя.

– Мир вашему дому, – с некоторым пафосом произнес вошедший. Обширная лысина, чуть обвислые щеки и круглый живот наводили на мысль, что их обладатель не привык отказывать себе в земных удовольствиях.

– Так вот как выглядят радиобоги. Будем знакомы: Федор Романович Слюсаренко, а это моя половина, – и мужчина похлопал по спине Марию, видно было, что эту шутку он говорил уже не первый раз.

– Так уж и боги, – смутился Георгий, в первые минуты он не знал, как вести себя с новым начальством, но Федор умел располагать к себе людей, и скоро они общались уже как старые добрые знакомые.

Ужин заканчивали далеко за полночь, при свечах, предусмотрительно принесенных Марией. Прощаясь, изрядно захмелевший Федор Романович переобнимался и перецеловался по нескольку раз со всеми, выражая уважение и самые теплые чувства к новым жильцам.

– Жорка! Завтра жду тебя в конторе, будем решать все вопросы. А вы, Гордеевна, не забудьте на крестины пригласить.

Когда гости ушли, Гордеев вопросительно посмотрел на жену.

– О каких крестинах идет речь? Может, ты мне объяснишь?

Наталья сначала вся зарделась и потупила взгляд, потом резко подняла голову и посмотрела мужу в глаза.

– Какие же вы, мужики недогадливые. Да беременная я, четвертый месяц уже пошел, – в голосе ее послышались дерзкие нотки.

Шокированный неожиданной для него новостью, Георгий растерянно смотрел на супругу. «Какой же я болван», – ругнул он себя. Ему сразу вспомнились мелкие странности в поведении Натальи за последнее время: и частые отлучки на пароходе, и повышенная забота попутчиц, и другие мелочи, характеризующие женщину в таком положении.

– Наташка, родная, – он привлек жену к себе, – прости меня, чурбана безмозглого. Но почему ты еще во Владивостоке не сказала мне об этом?

– А ты тогда отказался бы от этого назначения, и мы никогда не увидели бы этот чудесный остров, – женщина прижалась к груди мужа, слушая, как бьется у него сердце. На бабушкиной перине, доставшейся Гордеевым в качестве приданого, посапывал во сне семилетний сынишка.

Все последующие дни у Георгия были насыщены обустройством радиостанции. Федор Романович прислал на помощь небольшую бригаду японских рабочих, силами которых установили антенные мачты, произвели ревизию генератора автономного питания, проложили резервный кабель из моторного отделения в «рубку», так, на судовой манер, с первых же дней стали называть комнату, где расположилась аппаратура радиостанции. Изъясняться с рабочими первое время приходилось жестами, но уже через пару дней языкового барьера практически не ощущалось. Гордеев освоил пару десятков фраз на японском, рабочие, в свою очередь, преуспели в освоении русского языка. Труднее всего Георгию давались имена, поэтому он переиначивал их на русский лад. Иори у него был Борей, Ясуши – Яшей и т. д., исключение делалось только для самого старшего по имени Акира. К самому Георгию японцы обращались исключительно «Гордейсан». При настройке аппаратуры начальник радиостанции, так официально именовалась его должность, столкнулся со сложностью перевода инструкций по эксплуатации и обслуживанию оборудования. Знание Георгием английского языка было недостаточным, чтобы справиться со сложными техническими наименованиями и терминами. Часто приходилось действовать, как он говорил, «методом научного тыка». Когда подготовительные работы были выполнены, все собрались в рубке. Включив приемник, Гордеев стал поворачивать ручку настройки и неожиданно попал на волну одной из радиостанций Японии. Передача была музыкальной, и из динамика полились звуки какой-то песни. Услышав родную речь и знакомую музыку, японцы напряглись и стали молча слушать. У некоторых в глазах появились слезы, больше всех расстроился Акира. Георгий подошел к нему и по-дружески обнял за плечи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.