Кленовый букет

Господи! Почему? Кто? Смотреть по сторонам не могу, все мое внимание на бледном лице Ксюши. Ее кожа такая белая на фоне красной крови, которой становиться только больше. Осторожно снятый с ее шеи голубой тонкий шарф, давно пропитался алым. Где же эта скорая? Что же так долго они едут?

-Милая, открой глаза, поговори со мной, пожалуйста.

Глажу ее по плечу, боюсь прикасаться к голове, боюсь сделать ей еще больнее. Что же со мной будет, если она меня оставит? Снова буду один? Нет, я не смогу без нее. Поэтому гоню прочь страшные мысли и молюсь. Так как ни когда прежде еще не молился. Даже когда мама умерла я не был так напуган, как сейчас.

-Потерпи, родная. Скоро врачи приедут и все будет в порядке, ты только потерпи еще маленько. Хорошо?

Понимаю, что она меня не сможет услышать и, что уговариваю я больше себя, но не переставая твержу одно и тоже.

-Потерпи, скоро поедем в больницу. Все будет в порядке. Пожалуйста, милая. Ради меня, пожалуйста.

Чьи-то руки отодвинули меня в сторону. Вокруг мелькали люди в белой и синей форме, мне задавали вопросы, но я ничего не смог ответить, я не видел того кто стрелял.

Не спуская глаз с девушки, я сел в машину скорой, и мы поехали в больницу.

Все то время пока Ксюшу осматривали, я провел под дверью операционной.

Я ненавижу больницы! Слишком много плохих и страшных воспоминаний у меня с ними связано! Как тяжело переносить это бремя беспомощности, когда ты зависим от случая, умения врачей и злого рока.

-Молодой человек?

Поднимаю голову и концентрирую внимание на докторе, который вышел из операционной. Скользя вспотевшими руками по стене, поднимаюсь на онемевших ногах.

-Что с ней?

-Кем вы приходитесь пострадавшей и как прошли сюда?

Что? Прошел потому что денег дал охраннику. Только мы договаривались, что я подожду в коридоре. А кем прихожусь?

-Муж, гражданский.

Называться ее парнем не хочу. Она моя. А это больше, чем просто девушка.

-Понятно. С ней все в порядке, но она пока без сознания. Рану на голове зашили, а из-за потери крови она слаба. Часа через три пациентку переведут в палату. Поэтому прошу вас покинуть этот коридор.

-Правда? С ней правда будет все хорошо?

-Да, идите.

Доктор, снимая маску, вышел в большой коридор, а я остался стоять на месте. Перевел дыхание и сполз по стене. Провел устало по лицу и ощутил на руках свои слезы. Рассмеялся, голова кружилась от облегчения и я совсем разревелся. Всхлипывал кусая свои кулаки и все не мог остановиться, пока не пришел мой отец и не увел меня оттуда.

Мы сидели в больничном кафе и пили кофе. Ждали, когда пройдет время и Ксюшу переведут в палату. Больше молчали и заговорили только когда подъехали родители и дед Ксении.

-Максим, что случилось? Как она, где?

Ее мама старалась говорить спокойно, но получалось у нее из рук вон плохо. Как и у всех нас. Знаю, что ни кто из нас не сможет чувствовать себя спокойно пока мы не увидим ее и не услышим.

-Скоро должны перевести в отдельную палату. Доктор сказал, что ничего страшного и она вот-вот должна проснуться.

А пол часа спустя нам позвонили и сообщили, что мою девочку до утра оставят в реанимации.

Вновь страх сковал все мои внутренности, вновь к горлу подступили слезы, но только из-за ее родных и моего отца я не разревелся.

***

Кости ломило от неудобного пластикового стула, на котором я крутился всю ночь. Кровать в платной палате, в которую должны были перевести Ксению, мы отдали ее маме. Отец уехал в гостиницу, а Григорий Иванович с сыном заняли кушетки в коридоре около двери.

Через три часа ничего не изменилось. К девяти утра пришла санитарка и попросила освободить палату. Вымыла пол и вытерла пыль. По коридору туда –сюда сновали врачи и больные. Нам же ничего не сообщали.

-Максим, пойди сходи вниз, выпей кофе.

-Спасибо, не хочу.

Отец отходит в сторону и садится на кушетку. Мне сейчас кусок в горло не полезет, я и курить ни разу не выходил. Боялся, что пропущу, когда мою любимую переведут в палату.

Я стоял у большого окна, когда раскрылись двери лифта и медсестры выкатили каталку. С трудом узнал в бледном осуновшимся лице родные черты. Она казалась такой худой и хрупкой под белой простыней. Побежал помогая открывать и придерживать двери, когда Ксюшу ввозили в палату. Сам, на руках, переложил на кровать и плотнее укутал в одеяло.

Не обращал внимание на медиков и сидел рядом держа ее ладошку в руках. Какая же она сейчас беззащитная. Как же хочется ее обнять и прижать к себе, что бы передать свои силы. И, если бы это только было возможно.

-Молодой человек? Молодой человек?

Чужой голос врывается в мое сознание и я поворачиваюсь на него.

-Да?

-Вы просили сообщать, если о вашей жене будут спрашивать те, имен которых нет в вашем списке.

Да, я действительно вписывал имена и фамилии родственников.

-Кто спрашивает?

-Молодой, лет двадцать пять, светлые волосы.

Если бы пришел Ромка, то в первую очередь позвонил мне.

-Не знаю о ком вы говорите. И спасибо, что сообщили.

-Не за что. Выздоравливайте.

Она уходит. Есть догадки, кто это мог приходить. Я не исключаю того, что это он мог стрелять в Ксюшу.

Достаю телефон и набираю сообщение отцу. Сейчас он с отцом Ксении обсуждают в полиции детали нападения.

«Приходил молодой человек, интересовался здоровьем Ксении. Проверь на алиби Белова.»

Отправляю и чувствую, как мои пальцы сжимают.

На родном лице дрогнули черные ресницы, лоб чуть наморщился и с бледных потрескавшихся губ слетел стон.

Левая рука моей девочки очень медленно приподнялась над кроватью и тяжело опустилась на марлевую повязку скрывающую шов.