Страница 18 из 19
- Так, что удалось выяснить? – обратился он к тому самому баронету, что позволял себе излишнее внимание к его невесте. Интересно, если он сошлет его куда-нибудь на окраину страны, с повышением, конечно, это не будет считаться местью?
- Леди Элеонора Диолан, семнадцати лет от роду, скончалась в результате отравления быстродействующим ядом полчаса назад, - отрапортовал побледневший баронет. – В присутствии свидетелей она просила помощи и успела прохрипеть, что ее убили. Лекарь взял пробы рвоты на анализ, сказал, что завтра будут результаты, по его же приказу унесли тело. Показания свидетельниц записал, подписку о неразглашении потребовал.
- Что ж, баронет, вы неплохо потрудились, возможно, в ближайшем будущем, вас ждет повышение, - холодно процедил герцог, отмечая молодость и привлекательность сотрудника. Да, на окраине он быстро сделает карьеру, заодно женой обзаведется.
- Рад стараться, герцог Варрийский, - расплылся в радостной улыбке парень. – Но совесть вынуждает меня быть с вами честным, все это выяснила леди Рибианна, а я только записал с ее слов и собрал подписи остальных свидетельниц, которые подтверждают слова леди. Примите мое восхищение, у вас просто потрясающая невеста.
- Благодарю, баронет, за то, что не стали приписывать себе эти заслуги, - ответил лорд Двэйн, в уме составляя приказ, чтобы завтра уже можно было отправить этого наглеца подальше, лет на пять или десять.
***
Мы ехали в открытом экипаже по ночному городу, Двэйн всю дорогу держал меня за руку, не обращая внимания на осуждающие взгляды престарелой девы, что выбрали родители мне в сопровождающие. Я же прокручивала в голове прошедшие события и удивлялась самой себе: мне понравилось находиться в экстремальной обстановке, понравилось, что каждое мое слово ловят со вниманием и почтением. И дело не в том, что мне льстило их всеобщее восхищение, мне было приятно, что оценили не мою внешность, а ум. Еще бы Двэйн посмотрел на меня так же, и моему счастью не было бы предела. Но он, как обычно, был холоден и сосредоточен, лишь изредка через эту маску проглядывали человеческие чувства. Но мне хотелось, чтобы со мной он не прятался, чтобы улыбался, чтобы смотрел так, как тогда, на балконе, когда нам испортили первый намечающийся поцелуй. Нет, надо срочно думать о чем-то другом, а то у меня мурашки побежали от этих воспоминаний.
- Рибианна, вам холодно? – спросил Двэйн и до того, как я ответила, снял с себя камзол и накинул мне на плечи.
На миг он наклонился так близко, что можно было коснуться губами его шеи, но благородные девушки так не поступают, поэтому я, как бы невзначай, дотронулась до него носом. Кажется, я все-таки замерзла, шея Двэйна показалась мне очень горячей.
- Леди, да вы совсем ледяная, нельзя же так. Почему вы мне не сказали?
Он обнял меня поверх собственного камзола, прижимая к груди, и мне сразу стало тепло и хорошо.
- Герцог Варрийский, ваше поведение балансирует на грани допустимого. Вы понимаете, что своими действиями можете скомпрометировать мою племянницу, - с голосом поруганной добродетели влезла моя, так называемая, тетушка. Графиня Пранер была старой девой и, кажется, троюродной сестрой моей матери, именно ей было поручено присматривать за мной.
- Леди Пранер, вы хотите, чтобы Рибианна заболела? То есть для вас забота о нравственности вашей подопечной важнее ее здоровья? Я вынужден буду донести это до сведения маркиза Монфри, - голос Двэйна пробирал до самых костей, но он злился не на меня и это радовало.
Пригревшись у Двэйна на груди, я задремала, совсем забыв поведать ему одну деталь. Я не стала говорить этого при всех, но, умирая, Элеонора сказала не «убили», а «убила». Честно сказать, я терялась в догадках. Вроде бы все ясно: девушка хотела сказать, что ее убила какая-то женщина, так что круг подозреваемых существенно сужался, достаточно выяснить, у кого был мотив. Но что если Элеонора хотела сказать другое? Может, она хотела покаяться перед смертью и признаться в убийстве, или она сама стала невольной свидетельницей преступления, за что и поплатилась жизнью.
- Анна, проснитесь, мы уже приехали, - разбудил меня тихий ласковый шепот. Как же хорошо, что этот бал проходил в загородном дворце Августиана Третьего, когда бы я еще понежилась в объятиях Двэйна. На устах заиграла улыбка, сменившаяся запоздалым удивлением.
- Как вы меня назвали?
- Анна. Я заметил, что сокращенное Рибби вам не нравится. Можно, я буду звать вас Анной? – я подняла на герцога глаза, тусклый свет фонарей отражался в них, делая взгляд загадочным и таинственным.
- Можно, вам можно и Рибби меня называть, - улыбнулась я, тоже говоря тихо. – А почему мы шепчем?
- Потому что наша надсмотрщица уснула, а я так и не сделал того, о чем мечтал сегодня весь вечер, - он коснулся губами моих глаз, скользнул по щеке, казалось, еще чуть-чуть…
- Что? Мы уже доехали? Рибианна, отдай герцогу камзол, а то еще увидит кто, стыда не оберешься. Рибби, ты что, уснула?! – помогите мне святые, дайте мне спокойствия, почему у моей тетушки такой визгливый голос и проснулась она так не вовремя.
Я уткнулась лбом в грудь Двэйна, переводя дыхание и успокаивая взволновавшееся сердце. У мужчины оно тоже громко стучало, этот звук проливался бальзамом на мою душу, значит, он ко мне тоже небезразличен. Я вздохнула и отодвинулась, как бы ни хотелось задержаться в объятиях лорда подольше, но есть правила, этикет, нормы морали и другие условности.
- Спасибо вам, лорд Двэйн, ваш камзол просто спас меня.
- Ну что вы, как я мог оставить замерзать благородную леди, - подыграл мне герцог. – Позвольте, я помогу вам спуститься из экипажа.
- Ах, вы так благородны и заботливы, но не могли бы вы сначала помочь моей тетушке. Вы же понимаете, в ее возрасте тяжело посещать такие увеселительные мероприятия.