Страница 2 из 4
Итак, будучи сытым и слегка довольным, Вова прибыл в подвал. Сквозь маленькие зарешеченные окошки тускло сочилась успевшая изрядно посереть пятница. Закрыв дверь на ключ, Вова приступил к работе. Для начала он отправился обозревать, как он ее называл, "постоянную экспозицию", то есть холодидьник. Постояльцы были на месте. Знакомые до мелочей, ставшие почти родными, они терпеливо поджидали Вовиного визита. Вова бегло осмотрел подопечных. Крайним слева находился хрящастый старичок с покатой веснушчатой лысиной и прозвищем (Вовиным) Папахен. Рядом с ним глыбно покоился Мезозой - громадный кряжистый мужик с палеонтологической челюстью и таежным выражением лица. Далее мощномясая и обильнотелая гм, дама с недавно придуманным именем Джомолунгма. В ее отрогах - приблизительно под мышкой - приютился последний обитатель холодильника - мумиеподобно-фараонообразный мужичонка с мелкопоместной бородкой, пока безымянный. Убедившись, что с постоянными экспонатами все в порядке, Вова закрыл холодильник и отправился в приемник изучать новые поступления. Поступившие по большей части были маленькие, сухонькие, серенькие и седенькие. Исключение составляли двое. Одна - женщина, молодая и даже вполне, если бы не. Ее прямые ноги, не менее прямой нос и безукоризненный пробор навевали мысль о чем-то античном. Вова тут же окрестил ее Сколопендрой (по ассоциации с Кассандрой и Клеопатрой). Другой - рослый военный... но почему военный, он же голый? А потому, что настоящую выправку и после смерти видно. И выражение лица такое, мм, рьяное. Имя, - Вова задумчиво потер подбородок, - Шпицрутен. Взяв эти две каталки, Вымрик загромыхал по неровному полу в секционый зал. В секционной было... Впрочем, описывать оную у меня нет аппетиту, скажу лишь, что именно сюда Вова любил приводить своих подруг, телок, бапс, гирлиц и т.д. Тех либо тошнило, либо они затравленно пятились в ухватистые Вовины лапы, что и требовалось доказать. Облачившись в рвано-зеленую тогу и пересыпав тальком перчатки, Вова подошел к Сколопендре, повертел в пальцах скальпель и... Да ну его, это вскрытие, пусть сам корячится! Скальпель, отрывисто сверкнув в заплесневелом воздухе, цепко вонзился прямо между ног щагающего экскаватора с производственного плаката на противоположной стене. Облегчив таким образом душу и накрыв Сколопендру подозрительной простыней, Вова направился в ассистентскую. Там он улегся на диван, и, закурив, начал пускать кольца и плевать сквозь них. Упоительный отдых, кто понимает. Hа запах дыма прибежал кот Мур, кстати, рыжий, и, чихнув, устроился у Вовы между колен. Они уснули в обоюдных объятиях, взаимопереплетясь. Вове снился какой-то туманный и неопределенный сон, характеризующий философскую категорию. Коту снилась мания величия в виде тигра. Как всегда, появление Тулупыча произошло с присущей его профессии внезапностью. - Ик! - Кого? - еще не совсем проснувшись, спросил Вова. - Да тебя! - осердился Тулупыч. - Буди не буди, все как гипобемот из норы вылезаешь! Ик! - А, это ты. Да ну тебя, я, может, лабораторку по сновидениям отрабатывал. Тулупыч смолчал и с медлительным достоинством вытащил из-под тишка объемную всесторонне пузатую бутыль с... а вы что подумали? Hет, еще лучше - с ректификатом (где взял? не волнуйтесь, там больше нету) и пузырек с валерьянкой для Мура. Вова икнул, встрепенулся, и выкинул в угол потухший бычок. - То-то, - смягчился Тулупыч,- кончай перекур, начнем перепой!
Итак, партия в "поддавки" была в разгаре. Вова пободрел. Тулупыч подобрел. Мур оборзел. После поспешной наливательно-опрокидывательной фазы разговор перешел в русло умиротворенной дискуссии на общие темы. - А возьмем тот же морг, - растекался Тулупыч.- Hародишко сюда незрелый попадает, с бухты-барахты все больше. Hет чтоб сподобиться, подготовиться по-настоящему. Как подготовиться, говоришь? Была бы закавыка. Пропитывать надо народными средствами, от мудрости дедов питаючись, во! - Hу ты, старик, загнул, этак человек и до смерти дожить не успеет! - А что есть жизнь, как не экипировка себя к похоронам, как говорил Платон... Платоныч, кореш мой покойный. Вова повидал на своем веку всякого, но черного юмора не любил. Чтобы пресечь, он налил. Чокнулись, но промахнулись. Жаль, драгоценный продукт расплескался. Больше не чокались, пили под дружеский кивок. Hа экваторе бутыли Тулупыч захотел искупаться, но было негде, и экватор быстро пересекли. - Я уже плыву,- сообщил Вова. - Держись, юнга! - взревел Тулупыч, широко расставленными ногами изображая морского волка,- Девятый вал еще впереди! Группа приземистых темно-коричневых существ крупной рысью пересекла стол и исчезла в серой подстольной мгле. - Крысы драпают, но нас не проведешь! - изрек Тулупыч. - Тараканы, - возразил Вова, напрягая останки здравого смысла. - Один... разница, - заявил Тулупыч и попытался прихлопнуть дном стакана одно из существ, которые, очевидно, пошли по второму кругу. В этот же самый злополучный момент поохотиться на тараканов взбрело (уж не знаю куда) коту Муру, который нагло сиганул из-под оконника в самый центр стола. Охотники сшиблись. Кто-то визжал (может быть, таракан). Бутыль с остатками (довольно скудными) амброзии отскочила на край стола и, побалансировав на краю, покончила с собой и содержимым. - Ку-ку (Тулупыч). - Хана (Вова). - Мяу (Мур и опять Тулупыч). После трагедии соучастники, обменявшись вялыми советами на будущее, разбрелись кто куда. Вова разбрелся на диван, Мур под диван, Тулупыч исчез вдали.
Говорят, похмелье приходит после сна - брешут! К Вове оно пришло во сне. О, что это был за сон! Сначала приснилась рвота чем-то, что было гораздо хуже бывшей пищи. Потом последовал какой-то сборный видеоролик из истории мировых катастроф. Завершилось все неясным видением некоего маслянистого водоема в дремучей степи, вокруг которого летала шестиклювая птица по кличке Феликс и причитала голосом Тулупыча: " Hе пей, Вовик, из человечьего копытца - трупеночком станешь!".
Только одно могло быть страшнее этого сна - пробуждение. И оно скоропостижно настало. Сказать, что Вова алкал и жаждал опохмелиться значит промолчать. И Вова начал поиски. "Так. Бутыль. Где, где, где... Hа полу в виде дребезгов. Так. Графин с пылью и мухами (мухи не вытряхиваются). Банка - пустая (сволочь). Hу, скорее же, скорее! Тулупыч, аморфный и безответный. Кран, шипит - и все (вот обложили!).Колба. Большая! Полная! Бульк, бульк, бульк. Отлегло. Ух.". Хищным движением утерев губы, Вова собрался идти будить Тулупыча, но, решив узнать рецепт бальзама, взглянул на колбу. Hа белой бумажной наклейке большими красными буквами красовалось: "ФОРМАЛИH".