Мой демон

Нэйтан смотрел на Юлию, вспоминая, как впервые увидел ее лицо несколько столетий назад. Сейчас она была другой, наверное, забрала часть силы у Рэйнерайо, а вместе с ней и его образ. Не смотря на такие перемены в облике девушки, его друг все-таки был с ней. Это говорило о том, что демон ненависти принял правильное решение. Хотелось верить, что и результат будет таким, ради которого он все это затеял.

– Вижу, ты пробудила свой дар.

Юля взглянула на свою изменившуюся руку, слегка нахмурив брови.

– Дар ли это? – она с грустью покачала головой. – Рэй говорит, что дар.

Нэйтанэель наблюдал, как по ее лицу скользнула тень улыбки. Волнуется? Конечно, она думает сейчас о том, кого, может быть, больше не увидит, а он, словно издеваясь, держит ее здесь. Наверное, давно бы отправилась на поиски своего демона, если бы не клеймо. Но не может он отпустить ее, пока не убедится, что Аша ее не тронет.

– Чего ты добиваешься? – вопрос девушки вывел его из раздумий. – Зачем тебе все это?

Слишком многого говорить нельзя, каждое его слово может изменить предначертанное, развернуть события так, что он не в состоянии будет что-либо исправить. Кем Юлия видит его? Монстром? Чудовищем, которое раз за разом врывается в ее жизнь, чтобы причинить боль? Не таким он хотел быть для нее, но ставки слишком высоки, чтобы менять выбранную роль.

– Я добиваюсь трех вещей, милая – исправления своей ошибки, освобождения и наказания для одной стервы. И все это, Юлия, мне подарить можешь только ты.

Несмотря на спокойный голос, он не сдержался, красные туманы ненависти вырвались на свободу, и теперь медленно стекали по его ладоням, зарываясь в траву. Девушка отшатнулась от этого зрелища.

– За что ты всех так ненавидишь? – она увидела его силу, которую он уже сдерживал с трудом. – За что ты ненавидишь меня и Рэйя?

– Ненавижу? – он ухмыльнулся, морщась от боли, когда туманы возвращались обратно к нему. – Я и есть ненависть, Юлия, по-другому просто быть не может.

Его мысли вернулись в тот день, когда он впервые увидел ее лицо, когда впервые понял, чем стал, когда впервые пожалел о клятве, данной Аше.

 

***

 

– Если я поклянусь служить тебе, той силы, что ты дашь мне, хватит, чтобы спасти Инэз?

Умирая, Нэйтан знал, что его дни сочтены. Ему нужен был всего один рывок, чтобы вытянуть любимую из этого ада.

– Твоей силы хватит, чтобы уничтожить всех, кто станет у тебя на пути.

Маленькая хрупкая Аша смотрела на умирающего мужчину с высока. Если бы он тогда знал, во что втягивает его это существо. Он даже сейчас помнил каждое слово в ее ответе. Богиня ничего не сказала тогда об Инэз, зная, что та уже была мертва. На что она надеялась? Что Нэйтан простит ей эту ложь?

– Я согласен.

Последнее, что он увидел своими человеческими глазами, был красный туман, проникающий под его кожу, отравляющий кровь и то, что осталось от сердца.

 

Следующее осознанное пробуждение было не менее тяжелым. Он висел, скованный по рукам, в какой-то пещере. Недалеко от него сидела Аша на некоем подобии трона, а у ее ног лежала белая пума. Богиня всматривалась в кристалл на небольшом столике и постоянно проклинала какую-то несносную девчонку, но не это вывело его из собственного беспамятства.

Крики его друга, крики той, которую он называл Юлией, разные миры, созданные богиней, и в каждом исход для Рэйя всегда один – смерть. Богиня досмотрела последнее видение и со злостью сбросила кристалл на пол. Его поверхность покрылась сеткой мелких трещинок, но он не разрушился.

– Ты видел, Марэк? Эта ничтожная смертная может разрушить все, что я с таким трудом создавала, – Аша вцепилась ноготками в шерсть своего зверя. – Отправим ей метку. Это поможет тебе сразу почувствовать ее появление в моем мире и убить еще до того, как они с Рэйем смогут встретиться, иначе она погубит моего демона страха.

 

Нэйтан прислушивался к ее словам и вспоминал все видения о гибели Рэйнерайо, которые мелькали в кристалле Аши. Даже если погибала девчонка, он уходил следом за ней. Проживая его потерю, как свою, Нэйтан вспомнил Инэз, ее остывшее тело и собственный крик, переходящий в хрип боли и отчаяния. Богиня предала его, обманула, использовала, а теперь хочет то же самое сделать с Рэйнерайо. Он не позволит этой маленькой зарвавшейся стерве разрушить жизнь своего друга. Ненависть заструилась по его венам, вызывая очередной приступ боли, и он застонал.

– О, погляди, Марэк, наш малыш проснулся, – богиня в одну секунду оказалась рядом со своим демоном. – А ты живучий. Может у нас с тобой еще что-то и получится. Не всю Рэйнерайо вытянул из тебя ненависть. Пожалел, наверное. Не понимаю вас – людей. Становитесь бессмертными, а привычки остаются те же.

Она провела пальчиками по его щекам, приподняла подбородок, пытаясь что-то рассмотреть в глазах. Голова Нэйтана разрывалась так, что он с трудом различал черты ее лица. Хотелось только одного – убивать. Он вспомнил это чувство, вспомнил, как убивал всех, кого встретил в том лагере, где умерла Инэз, вспомнил, как ненавидел и обвинял всех и вся в ее смерти, и даже Рэйя.

Убить его не дала богиня. Он тогда проклинал друга, упрекал в трусости, в предательстве, а Рэйнерайо смотрел на него с таким отчаянием, будто слова могли причинить больше боли, чем то, что он пережил от рук солдат. Они же и его тогда убили, это Нэйтан понял только сейчас.

Рей тоже принес клятву богине, хотя отказывался усмирить взбушевавшегося Нэйтана до последнего, пока его гнев не перекинулся на мать Инэз – Саргу, отдавшую последний глоток своего зелья не ему, а Рэйю. Демон страха остановил его в самый последний момент, когда уже должно было произойти непоправимое. Нэйтан почувствовал боль Рэйя, когда Сарга не узнала собственного сына, но в отличие от него, тот никого не обвинял, он смирился, принял тот факт, что навсегда остался без лица.