Страница 81 из 104
Почти двенадцать лет Алиса неустанно заботилась о муже и детях, и вот теперь настал их черед. Мальчики то и дело заглядывали в комнату, интересовались ее самочувствием и рассказывали свои нехитрые новости. Витек регулярно подсовывал под дверь рисунки. Вставать было нельзя и Олег, когда заходил, первым делом поднимал с пола очередной шедевр младшего сына и вручал жене. Похоже, из детей только старший Саша подозревал, что родители что-то скрывают, но пока вопросов не задавал.
– Я могу тебе чем-то еще помочь? – смущенно поинтересовался Олег, забирая грязную посуду.
– Купи мне много-много романов! – попросила жена, – буду читать!
– Будет исполнено! Что-нибудь еще?
– Да! Поцелуй меня…
* * *
Петербург понравился Лесе безумно. Она и предположить не могла, что где-то в нашей стране, совсем близко, есть такой удивительный город. И такой не похожий на Москву.
Кредо москвича – везде успеть и придти к финишу первым, обойдя все пробки, здесь как-то сразу оказывалось неактуальным. Первое, на что обратила внимание Леся – люди на улицах двигались вдвое медленнее. Поначалу ее не покидало ощущение замедленной съемки.
Леша, Ксюшин двоюродный брат, вез их с вокзала через Дворцовую площадь, и Леся замерла, прижавшись носом к стеклу. Она не могла поверить, что Эрмитаж, и Арка, и Александрийский столп – в самом деле настоящие.
– Я даже не верю, что буду жить среди такой красоты.
Людмила Ивановна довольно улыбнулась. Она была истинной, коренной петербурженкой, и зятю не удалось заманить ее в Москву даже Рублевкой.
– Нравится? Когда малышка немножко подрастет, я посижу с ней, а ты сходишь в Эрмитаж.
– Не знаю, могу ли я просить вас о таком…
– Еще как можешь! Мне вас дочка доверила.
Всю дорогу Леся не отлипала от окна, не уставая восхищаться красотой города. Маленькая Ксюша мирно спала у нее на руках.
– Интересно, а эти люди сознают, в каком удивительном городе они живут? – ошалело спросила она.
– Ленинградцы очень любят свой город и знают его историю. Но, конечно, никто не ходит в Эрмитаж или Русский музей каждый день. Также, как москвичи не часто выбираются в Третьяковскую галерею.
– Вот что значит – культурный шок, – хмыкнул Леша. – Не переживай так, скоро уже спальные районы начнутся, а они у нас точно такие же, как в любом другом городе.
Дом, в котором когда-то жила Ксюшина бабушка, и в самом деле оказался довольно скромным. Честно говоря, он мало чем отличался от того, где выросла Леся. Но здесь им с дочкой предстояло жить в отдельной, пусть и совсем крошечной, квартире. А не вздрагивать каждую минуту прислушиваясь к пьяной перебранке и не ждать, что очередной мамин алкаш вынесет дверь.
Квартира была обставлена совсем просто – с тех пор как умерла бабушка, здесь, похоже, никто ничего кардинально не менял. Широкая кровать занимала почти все пространство комнаты, чтобы хоть немного сэкономить пространство, шкаф был сделан одностворчатым, а вместо второй створки прямо под антресолями располагалась металлическая балка, куда можно было разместить одежду на вешалках. Внизу, под балкой, стояло уютное кресло. Леся сразу же представила, как будет забираться на него с ногами и смотреть телевизор, который размещался прямо напротив на тумбочке.
Здесь же, в комнате, была дверь в кухню. Впрочем, назвать так пространство площадью три с половиной квадратных метра от силы, язык не поворачивался. Стол представлял собой прибитую к стене доску, иначе бы он тут точно не уместился, а плита в углу была двухкомфорочной.
– Ты еще самого главного не видела, – сказала Людмила Ивановна, и внезапно погасила свет.
На улице успело стемнеть и Лесе сначала показалось, что они очутились в кромешной темноте, но в следующее мгновение она заметила, что откуда-то пробивается едва уловимое свечение.
Она подняла голову и не поверила своим глазам.
На потолке вовсю сияли звезды и планеты солнечной системы. И было это невероятно красиво.
– Это Ксюша придумала, когда жила здесь одна после бабушкиной смерти. На самом деле, это самые обычные светящиеся наклейки, но смотрится и впрямь как планетарий. Днем они набирают свет, а когда ложишься спать, минут пятнадцать сияют. Дочке нравилось здесь жить. Но потом предложили работу в Москве, и она решила, что это – хороший опыт.
В голосе Людмилы Ивановны послышалась грусть, и Леся подумала, что она, должно быть, очень скучает по Ксюше.
Через пару недель Лесе уже казалось, что эта квартира просто создана для них с дочкой. Она посвящала своей малышке целые дни и была невероятно счастлива. Никогда прежде она и не предполагала, что материнство может дарить подобные эмоции и это чувство безусловной, абсолютной любви. Все остальное казалось мелким и неважным. Все ее немалые потери отступали на второй план. Теперь у нее есть эта малышка. И Леся сделает все, чтобы жизнь дочери сложилась иначе.