Ритмы улиц

Оказалось, что нет, видела.

- Ты меня не помнишь, ведь так? – с легкой усмешкой спросил парень, повернувшись к Мари.

- В смысле? – непонимающе нахмурилась та.

- Лет пять назад, в ночном клубе «Queen», к тебе пристал один молодой парнишка. Захотел вытащить тебя на танцпол, потому что ты была какая-то потерянная и грустная. А ты зарядила ему пощечину.

Маша напрягла память, пытаясь нашарить в памяти тот день. И, наконец, её озарило. Резко повернувшись, она удивленно посмотрела на своего собеседника:

- Погоди, так это был ты?!

Усмехнувшись, Андрей кивнул:

- Собственной персоной.

Мари помнила этот день. Она только-только приехала в новый город, заселилась в квартиру, и после первого же учебного дня сокурсники потащили её в клуб – отметить начало своего студенчества и заодно познакомиться. А рыжая не то, чтобы не любила подобные места – они их просто избегала. Потому что не понимала кайфа от подобного отдыха – алкоголь, а иногда и что похуже, и как следствие – затуманенный разум и необдуманные поступки. О которых потом можешь пожалеть.

А тут еще какой-то парень решил составить ей компанию. Маша подумала, что он явно под чем-то – слишком задорно блестели его глаза, и он упорно не понимал слова «нет». Девушка, которая только-только прибыла в большой город, отреагировала вполне предсказуемо – ударила своего обидчика и скрылась.

- Ты даже не представляешь, как напугал меня тогда! – воскликнула нынешняя Мари, шутливо ударяя Андрея в плечо.

- Я вообще-то пытался тебе помочь. В итоге пострадали мои честь, самолюбие и лицо! – Данчук изобразил крайнюю степень обиды и возмущения, но рыжая не поверила ему ни на секунду – видела, как блестят его глаза.

Прямо как в тот вечер. Теперь пазл почти сложился.

- Выходит, мы были знакомы, - констатировала Маша, чуть улыбаясь.

Андрей кивнул:

- Если можно это назвать знакомством.

Хмыкнув, Мари поднялась на ноги и, отряхнув джинсы от воображаемой пыли, облокотилась на перила, рассматривая город. С высоты десятого этажа он казался частью сказочного мира, объятого множеством огней. Их было так много, что звезды тускнели на его фоне, и небо казалось темным, почти черным. И от того мрачным. Но всё равно прекрасным.

- Хотела бы я всё это показать брату, - негромко сказала она, скорее, самой себе, чем Андрею.

******

Вряд ли Маша говорила это мне – слишком тихо и осторожно были произнесены эти слова. Но я всё равно заинтересовался. Поэтому, встав рядом с ней, я также негромко спросил:

- Ты скучаешь по нему?

- Очень, - призналась Мари, продолжая рассматривать ночной город.

Мне казалось, что вот оно – время для откровений. Будто какой-то невидимый барьер, разделяющий нас, рухнул, и у меня появилась возможность взглянуть на жизнь этой удивительной девушки изнутри. Попытаться понять её, почувствовать. И я не могу упустить эту возможность.

- Расскажи мне о нем.

Бросив на меня короткий взгляд, Мари усмехнулась:

- Он – самый лучший. Мой маленький рыцарь, защитник. Мой Павлик. Умный, веселый, очень добрый и ласковый. Но иногда… - Мари замялась на секунду, - Иногда мне очень за него тревожно.

- От чего же?

Вздохнув, Мари призналась:

- Из-за нашего отца.

- Он… - я тщательно подбирал слова, чтобы не спугнуть девушку, - Он бросил вас?

Золотцева кивнула:

- Мы были людьми не его круга. Моя мама – обычная девушка с окраины Ярославля. Добрая, нежная и ласковая. Когда-то она покорила его, и он женился, несмотря на бурный протест его семьи. Его родители считали, что деньги должны идти к деньгам. Другими словами – моя мама показалась им не самым выгодным вложением. Но моим родителям было плевать. Появилась я, и всё вроде бы было хорошо. Он любил нас, баловал меня, ни в чем не отказывал. Я была практически золотым ребенком.

Мари замолчала. Я заметил, как она с силой сжала металлические поручни, как побелели её пальцы. Ей было тяжело вспоминать всё это. Я уже хотел было попросить её остановиться – хрен с ними, с этими откровениями, но, сглотнув, она продолжила:

- Когда мне было пять – в наш дом пришли проблемы. Отец начал подолгу отсутствовать, у него появились какие-то свои дела, он начал отдаляться от нас. И даже когда мама поняла, что снова беременна – ничего не изменилось. Я была ребенком, и мало что понимала, но чувствовала – наша семья распадается. Мама нервничала, переживала, беременность давалась ей тяжело. Хотелось, чтобы рядом было мужское плечо, а отца не было. И когда родился Павлик, выяснилось, что у отца есть другая семья. И там у него тоже родился сын.

Я выдохнул, во все глаза глядя на стоящую передо мной девушку, и боясь даже представить, какие чувства её сейчас обуревали. И что творилось с ней тогда, в далеком детстве, когда папа сказал, что не хочет больше жить с ними. Мои родители в этом плане были для меня примером – отец и сейчас смотрел на маму так, словно она та самая девчушка, которую он полюбил почти тридцать лет назад. Он был для меня мужчиной во всех смыслах этого слова – опорой, крепким плечом, хозяином в доме и спутником по жизни.

- Отец уехал из Ярославля и обосновался в этом городе. Здесь у него богатая женушка, золотой сынок – всё, как хотели моя дед и бабка. Но он приезжал к нам несколько раз, - сказала Мари с кривой улыбкой, - И я видела, как Павлик смотрит на него – с надеждой, любовью и такой тоской. Но он ему не нужен. Родной сын не нужен ему, потому что у него есть другой. А я…я так ненавижу того мальчика. Он вроде бы мой брат – но я ни разу с ним не виделась, потому что ненавижу его. Знаю – он не виноват, но мне так обидно за своего Павлика. Он ничего не говорит, но я вижу – он чувствует себя ненужным. Нелюбимым. И от этого мне очень больно. Потому что я не знаю, как убедить его в обратном.