Сердце Сумерек

Самым горячим, собственническим – и сладким поцелуем, что мне приходилось получать. Хотя, конечно, опыта у меня кошки наплакали.

Его рот был требовательным, подчиняющим. Я почти задыхалась от страсти и натиска, с которыми язык Граз’зта без труда скользнул между моими губами, сметая жалкие попытки сопротивляться. Я честно пыталась его оттолкнуть, даже пару раз несильно стукнула ладонями по груди, а потом пальцы предательски вцепились в ткань рубашки моего новоиспеченного мужа.

Никто и никогда не целовал меня так, чтобы мне захотелось расплавиться без остатка. Поцелуй собственника, без намека на нежность. После того, как Граз’зт мягко прикусил меня за нижнюю губу, посасывая раненую кожу, словно какое-то лакомство, я поняла, что очень рискую действительно упасть к его ногам.

— Кажется, эта наука будет очень интересной, - сказал Граз’зт, грубо разорвав поцелуй на самом интересном месте. И плотоядно ухмыляясь во весь клыкастый рот, добавил: - Кто бы мог подумать, что кхистанджутская порча может быть такой сладкой. Жду не дождусь, когда преподам тебе первый урок покорности, - его оранжевы глаза вспыхнули, как последний блик закатного солнца, - в постели.

И вот тут я отчетливо поняла, что мой бессовестный муж самым наглым образом нарушает условия договора. Не знаю, откуда в моей голове взялась эта мысль, но она была ясной и четкой: их с Данаани брак не предполагал никакой физической близости. Такой была взаимная договоренность.

— Ты нарушаешь договор, - так, чтобы слышал только он, прошипела я. В голове все еще шумело от его неожиданного поцелуя, но я бравировала изо всех сил. Пусть не думает себе, что я ему свалюсь в руки, как яблоко. Еще посмотрим, кому «хвост лошади» будет икаться на завтрак, обед и ужин.

— Разве? – Он прищурился, выразительно уставился на мою нижнюю губу. – Или… Погоди? Ты думаешь, что я собираюсь заниматься с тобой любовью?!

— Совсем не обязательно кричать об этом на весь зал!

Конечно же я утрировала, но неловкость после его вопроса окончательно вогнала меня в краску. Понятия не имею, как выгляжу со стороны, но чувство такое, что уши у меня натурально горят.

— Видишь ли, женушка, отшлепать тебя по твоей непослушной кхистанджутской попке будет хорошим и многообещающим началом нашей совместной жизни. Именно этим, а не тем, о чем ты подумала, я собираюсь заниматься с тобой всю брачную ночь.

Ну, вот, я снова покраснела, на этот раз так сильно, что в глазах защипало.

Чтобы окончательно не ударить в грязь лицом, я призвала на помощь все жалкие крохи своих сил и, вздернув подбородок, заявила:

— В таком случае, муженек, тебе следует прислушаться к совету благоразумного брата. Ты ведь не можешь знать наверняка, на что способна отхлестанная по мягкому месту кхистанджутская порча. – Еще бы я знала, что это такое, глядишь, многое бы увидела в другом свете. И уже себе под нос проворчала: - Как бы не остался ты… безрогим.

— Без… чем? –Близнецы непонимающе переглянулись.

От необходимости отвечать меня избавила моя тетка.

— Ну, раз супруги поладили…

Я оглянулась на женщину, которая – это было одним из тех непонятных знаний в глубине моей памяти – была сестрой отца Данаани. Выглядела она нездоровой, уставшей.

Если считать взаимное желание воткнуть друг в друга побольше шпилек за «поладили», то да, определенно мы с мужем нашли общий язык. По крайней мере, едины в желании усложнить друг другу жизнь.

— Мы возвращаемся в Абаддон, - громыхнул Темнейший владыка. – Немедленно.

— Что?! – На лице Эраати выражение разочарования. При этом от меня не ускользнуло, что она таращится на Граз’зта, как кот на мышь.

«Дай-ка угадаю, сестра планировала занять место в постели моего Рогалика?»

— К сожалению, перед самым нашим отбытием произошли некоторые неприятные события, - не преминул пояснить дипломатичный Красавчик, - они требуют безотлагательного решения. Когда мы уладим все дела, то будем рады видеть вас в гостях. Уверяю, вы не забудете гостеприимство крэсов.

Почему мне показалось, что приглашение заставило мое семейство насторожиться?

— Принцессу нужно проводить, как того требуют традиции, - раздался в тишине голос синекожей няни.

Значит, я не ошиблась, считая, что она единственная заботилась о моем благополучии. И в отличие от остальных не пыталась стряхнуть, как рукавицу с руки. А ведь Данаани действительно не была здешней любимицей. В моей памяти всплыли размытые образы прошлого: она всегда находилась как бы в стороне. Вместе со всеми, но сама по себе. Что-то внутри меня подсказывало: именно это одиночество подстегнуло ее пойти на сделку с принцем-чудовищем. Хотя было еще что-то, пока скрытое от меня в глубинах памяти Данаани.

— У нас нет времени на подобные глупости, - сказал мой свекор, как отрезал. – Этот брак – всего лишь сделка, гарантия того, что наши народы готовы попытаться жить в мире. А традиции и прочую чушь оставьте безродным крестьянам.