Свободная страна

Волонтеры, вызвавшиеся искать Артемку, были в основном молодые. Некоторые специально приехали из Барнаула. Юлин пост разошелся по всему интернету, и люди помогли. Оказалось, в Барнауле существует волонтерская организация помощи в поисках без вести пропавших. «А многих вы вот так… в лесу находили?» – спросила однажды Юля полную студентку в ватнике и в вязаной шапке (перед поисками все утеплялись). Студентка ничего не сказала, только рукой в варежке махнула и носом шмыгнула.

Искали очень просто: ходили по лесу и кричали.

Под ногами хрустели шишки, мшистая почва проседала, ломались сухие ветки. Поблизости от сфагновых болот на остепненных участках с ковылем и ксерофитным разнотравьем было тише всего, даже птицы не пели, ни звука, ни шороха, словно мертвые зоны. Юле становилось страшно. В самих болотах не искали, потому что искали живого, а не мертвого. Глава поисковой группы, мужик средних лет, спокойный, с опытом, сразу предупредил, что водоемы не проверяются: «Это уже не наша вотчина. Это пускай полиция с водолазами».

По укромным, отдаленным от поселений местам, под вековыми соснами из земли кое-где торчали чудесным образом не погибшие за зиму северные орхидеи: ладьян, гнездоцветки. В холоде они поблекли, утратили желтоватый, лиловый, зеленый оттенки, но не сровнялись с землей, как будто лес в тайне собрал себе гербарий и сохранил на память.

В черте массивов старовозрастных сосняков, по опушкам бора, рядом со степными участками на деревьях попадались огромные гнезда. За пищей для птенцов птицы летали на озера и болота. Один раз Юля видела, как на берегу озера отряхивалась косуля. Юле тогда захотелось подойти к ней, спросить, не видела ли она Артемку. Часть озера покрывала тоненькая корочка льда, казалось, вода разделилась на живую и мертвую. А смешанные леса ярусами уходили все дальше и дальше, земля то обрывалась вниз, то взмывала вверх, снег почти везде стаял, встречались огромные, вросшие в твердь валуны, волонтеры на них вставали и оглядывались, кое-кто умудрялся забираться на деревья и оттуда осматривать местность. Ложбины с речками и ручейками вклинивались на каждом шагу. Юля набрала полные кроссовки песка и грязи, промочила ноги.

С горы открывался вид на другие холмы, горы и прогалины. Солнце почти не выглядывало. Из-под белого неба сеялась дымка. Зелень, чернота, лед, бежевые проплешины в лесу застыли, как на фотографии. Юле казалось: здесь сколько ни кричи, никто не ответит.

– Ар-тем-ка-а-а-а!

Так продолжалось дни напролет. Юля спала, ела и шла вперед. Ей стало нравиться прикасаться к деревьям. Она клала ладонь на толстую сосновую кору и представляла, что под ней в стволе бурлит жизнь: клетки в форме неправильных многогранников, напитанные смолой и крахмалом, запасают полезные вещества и заботятся о старых клетках, в полостях которых дышит воздух; молодые клетки проводят воду, поры у них расширены, они кормят старые клетки, растят детишек; по высоте дерева длина и ширина клеток постепенно увеличиваются от основания ствола до кроны; мертвые клетки не падают на землю, а тоже составляют часть ствола, как живые, только уже смола и вода через них не проходят; ствол собирает целые поколения клеток, ствол не забывает мертвых.

– Ар-тем-ка-а-а!

Лисята, похожие на кошек с пушистыми хвостами, покидали свои норы и выходили просить еду. Мама-лисица сидела в стороне и наблюдала. Волонтеры давали печенье и вафли. Лисята ели.

Иногда Юле казалось, что поиски перестали быть поисками и превратились в странную прогулку с незнакомыми людьми. С каждым днем теплело. Волонтеры уже сняли ватники и куртки, ходили в легких свитерах, кое-кто в футболках.

Недалеко от Юлиного дома несколько молодых людей разбили палатку и сказали, что это агитационный штаб политика Ц. Они стали раздавать листовки с портретом Ц., чье лицо совершенно не запоминалось. Мальчики говорили, что Россия вместе с Ц. обретет свободу.

– А что за проблема? Мы и так свободные. Свободные же? Сонь? – Пенсионерки переговаривались, непонимающе глядя на молодых людей.

– Как же свободные? – вопрошали молодые люди. – Государство сейчас все контролирует. Каждый ваш шаг контролируют. А у вас есть шанс стать свободными! За вас все президент решает, а вы можете решать сами! – Молодые люди краснели от удовольствия и волнения.

– Мы не хотим решать! На то он и президент. Россия страна большая, ей нужен сильный президент. Чтоб контролировал!

Пенсионерки уходили, а на их место приходили здоровенные мужики, резали палатку ножами, кромсали листовки, избивали пацанов и убегали. Полиция не вмешивалась.

На пятый день баба Рая нашла в ненавистном интернете телефон экстрасенса и позвонила. Ее попросили сначала перечислить экстрасенсу на карту пять тысяч рублей. Она отказалась. Позвонила по другому телефону. В другом месте ее попросили перечислить на карту три тысячи рублей. Она опять отказалась. Тогда экстрасенс позвонил самолично и заорал в трубку: «Вам три тыщи дороже внука?» Баба Рая бросила телефон в помойное ведро и зарыдала.

– Вы будете что-то еще предпринимать? – спрашивала Юля у Мишки, когда тот вечерами приезжал пропустить стопку.

– А что бы ты хотела? Вертолеты?

– Да! – Юля пила водку, не закусывая.

– Вертолетов не будет. Порядки такие. У государства нет денег, чтобы искать каждого, кто ушел в лес. Ты отдел уголовного розыска у нас видела? Сидят четыре человека: двое по трупам, двое по живым. У них одна машина. Одна! И сорок литров бензина на месяц! На месяц всего сорок! А ты хочешь, чтоб они на вертолетах летали… Да и не нужны тут вертолеты. С вертолетов хорошо видны открытые места, а у нас тайга сплошняком. С вертолета можно костер заметить, дым, огонь, понимаешь?

– У него могла быть зажигалка – моя. – Юля вдруг посмотрела на Мишку с надеждой.

– В лесу очень сыро для костра.

– Миш, ну что это за ёкарный бабай? Что это за долбаная хрень? Ребенок пропал! Почему полиция не ищет? Все же на одних волонтерах держится. Почему власти-то ничего не делают, почему администрация, полиция ничего не делает? Стране разве не каждый ее ребенок важен? Страна ведь должна быть, как семья. А семье важны все ее дети. Что это за сука… херня долбаная… Ты же понимаешь, что если бы он просто ушел погулять, он бы уже вернулся! Господи! – Юля беззвучно хлопнула рукой по столу, чтобы не разбудить бабу Раю.

Миша взял Юлю за руку и крепко сжал ее.

– Юлька, ты в бога веришь?

– Да, и желаю ему смерти.

Ночью по телевизору Юля смотрела сюжет о мартовском пожаре в торговом центре в городе С. Красивая блондинка-телеведущая вспоминала факты трагедии, возмущалась, что траур объявили не сразу. Власти тогда сочли, что погибло слишком мало детей. Из шестидесяти четырех человек всего сорок один ребенок. Маловато для общенационального траура. В конце концов траур объявили, но как-то безучастно, равнодушно, без слез. Так говорила красивая блондинка. По телевизору показали списки погибших. Они наверняка были неполными, неправильными, но Юле хватило. Она подумала, что и сама ведь не слишком горевала о погибших, хотя несколько раз в юности даже ездила в С., знала город. Отупев и присмирев от долгих рыданий, Юля медленно переползла с дивана на кровать, легла, уставилась в потолок и впервые за всю жизнь вдруг испугалась, что сошла с ума. Резко села на кровати. Не поняла, почему она – это она, почему она здесь, вот в этой комнате, в этом поселке, в этом регионе этой страны, почему люди вокруг умирают, а другим дела нет, почему снег, почему весна, почему коврик у кровати, почему баба Рая с утра до ночи рыдает, помирает от горя, а сама всегда говорила – надо радоваться тому, что есть, и забывать то, чего нет.

Белый потолок казался Юле белой простыней, которой укроется земля, когда людей истребят с помощью тяжелой межконтинентальной баллистической ракеты «Сармат» и глубоководных быстроходных аппаратов большой дальности, оснащенных ядерными боеголовками. Тогда миру станет легче дышать – без людей. Погибавшие в пожаре дети, о чем они думали? О том, как жалко расставаться с мамой, с друзьями, с кошкой, о том, как душно, как темно, как пахнет гарью. Вот и все, вот и все – трагедию дети оставили тем, кто выжил. Живым взрослым осталась трагедия, это их трагедия.