Темный сон над Столбами

Алексей Заборовский

Темный сон над Столбами

   Внутри каждого, даже самого лучшего из нас,

 дремлет неуправляемый дикий зверь,

который просыпается, когда мы спим

Платон

Глава I

Александр Лар.

Меня зовут Александр…

     С каким же трудом дается каждое движение полупустой шариковой ручки, которую я выменял у медбрата на лекарство с труднопроизносимым названием. Пришлось имитировать очередной припадок для увеличения дозы лекарств, которые мне проставлял, тот самый медбрат по рецепту врача…В общем так и обменялись. Здоровье мое совсем ни к черту в последнее время, сон пропал окончательно. С тех пор как меня ввели в состояние искусственной бессонницы. Стал походить на приведение, бледная кожа, мутные глаза, да и с волосами что-то непорядок бывает, смотришь  в зеркало седые, а бывает, напротив, черные как деготь. По моим расчетам, я не спал уже около двух месяцев или около того, хотя может и больше. Память и время совсем уже превратилось в кисельную реку, которая монотонно переливается и за которой невозможно уследить.

     Бывает, меня отключает на одну-две минуты, но я не сплю, это просто отключение глаз, но не разума. Снов я не вижу, они совсем пропали, иронично именно из-за снов я и попал в больницу, а точнее говоря из желания от них избавиться. Сбылась мечта идиота! Только теперь настолько паршиво, что единственное, о чем я мечтаю, так это хоть на секунду увидеть настоящий яркий сон, которыми прежде была наполнена каждая ночь. Но сейчас это невозможно, как говорят врачи, мои сны имеют силу, и спать мне пока не положено. Как-то так мне объяснили в один из весенних дней. В тот день к нам приезжала комиссия военного министерства. Нас человек пять повели на медосмотр с участием военных и врачей, долго и внимательно «изучали», заставили пройти кучу тестов, подключали провода, что-то высматривали и тихонько шептались. Помню мерзкого полковника Павлова, пухлого с кривой улыбкой, он был председателем комиссии. В конце концов, каждый из нас прошел через личную беседу с ним. Точно не помню, что он говорил, запомнил лишь фразу про запрет сна,  больше остался в голове образ сырого и полутемного кабинета, да это и неважно это, важнее, то, что после этого начался настоящий калейдоскоп опытов и тестов над нами. Описать всю гамму извращенных тестов, наверное, не смогу. Тем более половина из них напрочь стерлись из памяти, осталось, что-то вроде фантомных болей. Ну, если только вспомню на "память" (смешно) несколько. А дальше по списку: облучение, переохлаждение, электрический ток, что-то еще. Но более всего запомнилось, как на "живом" теле делали операции, боль на грани безумия. Точно знаю, что были еще более страшные вещи, но они, как и писал, совершенно стерлись.

           И вот, в результате многомесячных мучений, я оказался в свой палате на полу, со старой ручкой и просаленным блокнотом 8 на 12 см. Хотя нет! Пожалуй, в камере, а не в палате. Все же я четко осознавал, что я пленник в своей одиночке. Камера шесть на шесть метров видимо, должна остаться моим домом до конца жизни. Самое сложное, кроме отсутствия сна, то, что единственное окно, которое я видел, изучив весь блок, находилось в моей камере, и, как назло, оно закрыто электромеханическими  ставнями. Хотя может это очередной эксперимент. Они словно напоминают, чего я лишился, оставляя небольшую надежду на то что, однажды услышу ворчание механизма, и комнату наполнит свежий воздух и естественный свет, действительно для меня надежда самообман.

Хотелось бы рассказать всю свою историю, как я думаю, она интересная, наверное. На самом же деле я просто плохо помню, что со мной было даже неделю назад, память как сито сплошные дыры, сложно построить временную связь между событиями. Время и пространства смешались, периодический выкатывая размазанный холст памяти, который с трудом получается разглядеть. Так что вся моя история звучала как куча предложений, не обремененных связью. Сериал со сквозным сюжетом.

     И вот сидя на полу имею ограниченную площадь блокнота для небольшой записи своих снов, по крайней мере о тех, что помню. И, пусть этот блокнот потом будет пришит к моему делу, а какой-то врач будет по нему делать выводы о моем состоянии, но это совершенно меня не волнует, главное, потом я смогу прочитать и понять хоть небольшой участок своей жизни.

И так начнем…

    Сны мне снились всегда, с самого детства… То есть  с тех пор сколько себя помню… короче, сны мне снились всегда… наверно. И сколько я их помню, они всегда были очень яркими не по цвету, а по своей насыщенности. Я словно уходил в другой мир, неважно какой, но всегда он оставлял что-то новое внутри меня. Я часто возвращался в те «миры», которые мне уже снились до этого, причем возвращался с новым сюжетом, но в известном мне «мире». Бывало, мне снился сон, а через год,– два снится его продолжение. Самое интересное это понимание того, что ты здесь уже был. Для себя же начал разбивать свои сны по различным «мирам». Пожалуй, займусь описанием сна-мира, того, что еще не выветрился из памяти и достаточно четко крутится у меня в голове.

Снежный – современный мир с технологиями 21 века, в обиходе смартфоны, интернет, самолеты и прочее (правда, только в начале). Путешествуя по нему, видел предметы недалекого будущего, например, видел конвертопланы, видел оружие, стреляющее не только обычными патронами, но и футуристического вида стволы стреляющие энергопучками. Из всего этого можно сделать вывод, что период путешествия по «Снежному» миру составляем около 40-50 лет, причем за время путешествия мир проходит путь от банальной обыденности, до такого же банальной предсмертных судорог человеческой цивилизации. Вот и получается, что ловлю этот мир то в начале «болезни», то уже совсем в агонии приближающегося конца. Совсем как моя сегодняшняя жизнь.

Повествование начну именно в том порядке, в каком путешествовал по снежному «миру»:

Глава II

Ледяная пустыня

( №26)

Еще месяц назад я  волочил свое существование в поселении номер четыре и отчаянно пытался не сойти с ума от безнадежного уныния затухающего мира. Поселение номер четыре, это бывший город студентов – Томск, сейчас же от самого населенного пункта осталось пару уцелевших кварталов, остальная часть города напоминало виды Сталинграда с архивной видеосъемки. Голые стены домов и море снега, правда, в отличие от холодных военных зим, у нас температур стояла мягкая минус пятнадцати градусов, что как говорят старожилы, для наших мест настоящий Ташкент, это кажется такой южный город, но местный «теплый» климат частенько дополнял ветер, накатывающий с севера. Окраины города со временем превратились в поле небольших усыпанных пресловутым снегом курганов, в которых время от времени селились отшельники или выгнанные из города, преступники которых просто отказывались кормить. Со временем как бы они ни пытались сопротивляться всеобщему ужасу нового мира, они поглощались этой тварью. Вокруг города направление дорог показывали старые и очень редкие столбы электропередач, ценные провода с них давно уже сняли на нужды поселения, да и сами столбы постепенно уничтожались все теми же отшельниками. Конечно, в начале их отгоняли, но осознав бесполезность этого мероприятия, просто плюнули.

Само же поселение расположилось по большей части под землей в сети канализации и подвалов, уцелевшие же здания выступали дозорными пунктами своего рода башнями большого подземного замка. Башни соединялись сетью подземных туннелей и натяжными мостами на экстренные случаи, также между зданиями были сделаны завалы, которые выступали в роли крепостных стен, в одной из таких стен имелись ворота для приема редких путников. Перед стенами по периметру торчали обледенелые и покрытие коррозией противотанковые ежи, между которыми болталась провисшая колючая проволока. Можно подумать они способны остановить врага. К сожалению, нашему врагу не страшны ни стены, ни укрытия, наш враг внутри каждого это безысходность и душевная агония.