Страница 10 из 13
– Держи! – Он сунул один из них мне в руку.
– Что это? – спросила я.
– Как – что? – он удивленно округлил глаза. – Фирменный коктейль клуба – «Орифламма»!
Я вспомнила, что, судя по всему, была здесь накануне вечером – а потом оказалась в чужой квартире с провалом в памяти. Уж не этот ли фирменный коктейль тому виной?
– Пей, это вкусно! – проговорил парень.
Уж больно он настойчив…
Чтобы отвлечь его, я спросила:
– А что вообще значит это слово – «Ори- фламма»?
– Как, ты не знаешь? – Он снова округлил глаза. – Я думал, ты из наших…
Меня так и подмывало спросить, кто такие «наши», но я вовремя поняла, что этого нельзя делать, и прикусила язык. Вместо этого я проговорила высокомерно:
– Что за манера – отвечать вопросом на вопрос? Не выпендривайся! Если знаешь – ответь!
Он заговорил – неожиданно красивым и сильным голосом, перекрыв грохот музыки:
– Орифламма – значит «золотое пламя», или «огненное золото». Так называлось личное знамя французских королей. В обычное время оно хранилось в аббатстве Сен-Дени к северу от Парижа, откуда его выносили только во время войны. Поэтому о начале войны тогда так и говорили: «Король развернул Орифламму». Считалось, что она приносит победу. Последний раз она была развернута в битве при Азенкуре, где и была окончательно утрачена.
– Круто! – проговорила я насмешливо.
Он подозрительно взглянул на меня и спросил:
– А почему ты не пьешь?
Я не успела ответить – на мое счастье, к нему подскочила долговязая белобрысая девица с короткой стрижкой, в коротком серебристом платье, и пропела тоненьким голоском:
– А-алик, золото, где ты пропадал все это время? Где тебя черти носи-или?
Он отвернулся, чтобы ответить ей, а я быстро огляделась. Рядом со мной все еще содрогалась в конвульсиях девица с мертвенно-белым лицом. Ее спутник в козлобородой маске куда-то исчез. В руке она держала пустой бокал. Я мягко отняла его и вложила свой – полный. Девица открыла глаза, с удивлением взглянула на свой чудесным образом наполнившийся бокал, поднесла к губам и опустошила в несколько глотков.
Тут Алик (вот как, оказывается, звали моего собеседника) снова повернулся ко мне.
– Вот видишь – я все выпила! – Я гордо продемонстрировала ему пустой бокал.
– Молодец! – оживился он. – Сейчас я принесу еще. Только никуда не уходи.
Он исчез в толпе.
Я снова взглянула на бледную девицу, которой подсунула свой коктейль. С ней явно творилось что-то неладное. Она больше не дергалась в ритме музыки, а стояла неподвижно, как статуя. Глаза ее были пустыми и безжизненными, она без всякого выражения уставилась прямо перед собой. Ее спутник удивленно смотрел на нее. Он схватил ее за руку, встряхнул – но она не отзывалась, а едва он отпустил ее, как она безвольно упала.
Вдруг к нему подошли два человека в таких же, как у него, козлобородых масках. Один из них что-то негромко сказал ему, мужчина вздрогнул, оглянулся и исчез в толпе, оставив свою спутницу в распоряжении тех двоих.
Двое козлобородых взяли ее под руки и целеустремленно повели сквозь толпу.
Девица медленно шла, как большая кукла, послушно переставляя ноги и глядя перед собой пустыми глазами.
Я невольно почувствовала вину – ведь это я подсунула ей подозрительный бокал, в который наверняка было подмешано какое-то сильнодействующее средство.
Стараясь не привлекать к себе внимание, я шла сквозь толпу за странной троицей.
Они пересекли зал и подошли к арке, задернутой красной переливчатой портьерой.
Один из козлобородых опасливо огляделся, другой отдернул портьеру и провел за нее безвольную девушку.
Я немного выждала и проскользнула за ними.
За портьерой никого не было.
Там находилась маленькая пустая комната, у стены которой стоял красный металлический шкаф с окошком и яркой надписью «Газированная вода». Старый автомат для продажи воды, вот что это! Я видела такие в старых советских фильмах.
Пульхерия Львовна вечно их смотрит. Какой-то прежний жилец настроил ей нужный канал, вот она с утра до вечера и смотрит старые комедии, поскольку хоть что-то в них понимает и знает, в каких местах нужно смеяться.
Вдруг мне очень захотелось пить.
В те автоматы опускали трехкопеечную монету – и стакан наполнялся водой… но прорезь на этом была, пожалуй, великовата для обычной монеты.
И тут я вспомнила про пластмассовый жетон, который нашла в сумке несчастной убитой девицы из бассейна. Сама не знаю почему, но я прихватила его с собой. Я нашарила этот жетон, опустила его в прорезь на автомате…
Но воду мне не налили.
Вместо этого автомат отъехал в сторону, и за ним оказался темный прямоугольный проем. Я попятилась назад, уж больно страшно соваться куда-то в темноту и полную неизвестность.
И тут в голове зазвучал голос:
«Иди туда!»
Ой, что-то давно не было в голове никаких голосов, я даже соскучилась, а то и поговорить не с кем. Все же я помедлила в нерешительности, тогда голос повторил:
«Иди туда! Не бойся!»
Я шагнула вперед…
И тут пол у меня под ногами поехал вниз, как будто я оказалась в кабине лифта.
От неожиданности я зажмурила глаза, схватилась за стены…
Но спуск был недолгим.
Я стояла в квадратном помещении не больше кабины лифта, а вперед уходил полутемный безлюдный коридор, по обе стороны которого были одинаковые двери.
Я пошла по этому коридору, оглядываясь по сторонам.
Одна из дверей была неплотно закрыта. Я осторожно толкнула ее и заглянула внутрь.
За дверью оказалась небольшая комната, у дальней стены стоял письменный стол, рядом – два кожаных кресла. Стены были оклеены яркими афишами – рекламой музыкальных групп и почему-то иллюзионистов и фокусников.
В комнате не было ни души, и я уже хотела покинуть ее, как вдруг обратила внимание на одну из афиш.
На ней был изображен, по-видимому, фокусник – мужчина во фраке, с яркими карими глазами и густой иссиня-черной бородой. Он стоял перед большим пылающим костром, на котором горела молодая, очень красивая женщина.
Багровые языки пламени окружали ее лицо, обрамляли его точно так же, как на той татуировке, что непонятным образом появилась у меня на бедре.
Я подошла к афише, чтобы лучше ее разглядеть. Вдруг ее нижний край чуть заметно шевельнулся, словно под ним проползло крупное насекомое. Я вздрогнула… но тут же поняла, что афишу шевельнуло дуновение сквозняка.
Но откуда здесь сквозняк? Ясно, за афишей есть проход.
«Иди туда!» – снова произнес голос у меня в голове, только звучал он гораздо тише и неуверенней.
– Сама знаю! – огрызнулась я, потому что было очень страшно.
Осторожно приподняла край афиши и увидела под ней потайную дверцу, закрытую на простую защелку. Я потянула защелку, приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.
Я оказалась в небольшой, ярко освещенной комнате, посреди которой на узкой кушетке лежала та самая бледная девица, с которой я поменялась бокалами в зале. Только теперь на ней не имелось платья, она была почти обнажена. Так, прикрыли ее какой-то прозрачной тряпкой, причем старой и не очень чистой.
Глаза девицы были полуоткрыты и без всякого выражения смотрели в потолок. Опоили девчонку какой-то гадостью, которая, надо полагать, предназначалась мне.
Я дотронулась до ее плеча и вполголоса проговорила:
– Вставай! Нужно скорее уходить!
Однако девица никак не отреагировала на мои слова, ни один мускул на ее лице не дрогнул, а глаза оставались все такими же пустыми и бессмысленными.
– Да вставай же! – Я повысила голос, встряхнула ее изо всех сил, но она была все так же бесчувственна, только голова безвольно перекатилась от плеча к плечу.
Что делать? Попытаться силой поднять ее и увести отсюда? У меня сил хватит только на несколько шагов.
Вдруг где-то рядом раздались приближающиеся шаги и громкие голоса.
Я испуганно огляделась.
В этой комнате негде было спрятаться… хотя…