Стража! Стража!

Когда-то в стародавние времена, когда этот район считался приличным, некий полный надежд хозяин расположенного по соседству трактира заплатил одному волшебнику значительную сумму, чтобы тот сделал ему светящуюся надпись, каждую букву своим цветом. Теперь надпись включалась, когда ей заблагорассудится, и время от времени замыкалась от влаги. На данный момент буква «И» была кричаще-розовой и время от времени беспорядочно вспыхивала.

Ваймс привык к этому. Это стало вроде как частью жизни. Некоторое время он не отрываясь созерцал мерцающую игру света на осыпавшейся штукатурке, а затем поднял обутую в сандалию ногу и тяжело постучал по деревянному полу, дважды.

Раздавшийся через несколько минут отдаленный прерывистый хрип послужил верным признаком того, что сержант Колон добрался до лестницы.

Ваймс начал считать про себя. На верхней лестничной площадке Колон неизменно притормаживал и ровно шесть секунд восстанавливал дыхание.

На седьмой секунде дверь отворилась. В проеме, подобное полной луне, возникло лицо сержанта.

Наиболее точным описанием сержанта Колона будет следующее: он принадлежал к той категории людей, которые, выбрав военную карьеру, навсегда остаются в должности сержанта. Их абсолютно невозможно представить капралами. Или, если уж на то пошло, капитанами. Если же такой человек изберет иное поприще, то окажется, что он словно скроен для профессии, скажем, мясника или колбасника – одним словом, для той работы, для которой требуются большое красное лицо и способность истекать потом даже в самый лютый мороз.

Он отдал честь и бережно положил на стол Ваймса истрепанный лист бумаги.

– Добрый вечер, капитан, – поприветствовал он. – Доклад о вчерашних происшествиях и все такое. А еще ты задолжал четыре пенса «Чайному Клубу».

– Что там с этим гномом, сержант? – резко оборвал его Ваймс.

Бровь Колона дрогнула.

– С каким таким гномом?

– Который только что вступил в Ночную Стражу. Его зовут… – Ваймс поколебался, – Моркоу или что-то в этом роде.

– Моркоу? – У Колона отвалилась челюсть. – Так он гном? Я всегда говорил, нельзя верить этим мелким негодяям на слово! Вот подлец, мелюзга паршивая! Он надул меня, капитан, наврал насчет своего роста! – Сержант Колон слыл закоренелым «размеристом» – он искренне считал, что не стоит верить тому, кто ниже тебя ростом.

– Тебе известно, что сегодня утром он арестовал президента Воровской Гильдии?

– За что?

– Видно, за то, что он президент Гильдии Воров.

Физиономия сержанта приняла озадаченное выражение.

– А в чем тут преступление-то?

– Пожалуй, лучше мне поговорить с самим Моркоу, – вздохнул Ваймс.

– А разве ты его не видел? – удивился Колон. – Он говорил, что докладывался тебе.

– Ах да, совсем забыл. Закрутился. Масса дел, знаешь ли. – Тон у Ваймса стал озабоченным.

– Да, сэр, – вежливо сказал Колон.

У Ваймса хватило совести отвести глаза и начать рыться в кипах бумаг, высящихся на столе.

– Надо как можно скорее убрать его с улиц, – пробормотал он. – Иначе следующей новостью станет арест главы Гильдии Убийц – за то, что он чертовски хорошо управляется с ножом и прочими инструментами! Где Моркоу?

– Я послал его в патруль, на пару с капралом Шноббсом, капитан. Подумал, пускай Шнобби покажет мальчишке все ходы и выходы, вроде того.

– Ты послал новобранца в паре со Шноббсом?! – Ваймс утомленно закатил глаза.

Колон замялся:

– Да, сэр, я так подумал, капрал человек опытный, может многому его научить…

– Остается только надеяться, что пацан плохо поддается учебе, – пробурчал Ваймс, нахлобучивая на голову коричневый от ржавчины металлический шлем. – Пошли.

Когда они вышли из штаба, их взорам предстала прислоненная к стене таверны лестница. Грузный мужчина на верхней перекладине изрыгал под нос проклятия и сражался со светящейся вывеской.

– «И» плохо работает, – окликнул Ваймс.

– Что?

– «И». А «Т» шипит, когда идет дождь. Самое время чинить.

– Чинить? О. Ну да. Чинить. Спасибо большое. Обязательно починю. Собственно, уже чиню.

Стражники зашлепали по лужам прочь. Брат Сторожевая Башня медленно покачал головой, а затем вновь уставился на отвертку.

Людей, подобных капралу Шноббсу, можно встретить в рядах любых вооруженных сил. Несмотря на энциклопедические знания всяческих Законов и Пастановлений, они всеми правдами и неправдами умудряются не продвинуться дальше, скажем, капрала. Разговаривал Шноббс, едва открывая рот. И не переставая курил, но странная особенность, заметил Моркоу, заключалась в том, что любая выкуриваемая Шноббсом сигарета превращалась в бычок почти мгновенно, а потом оставалась бычком навсегда или пока капрал не засовывал ее за ухо, напоминавшее собой никотиновый вариант слоновьего кладбища. В тех редких случаях, когда капрал извлекал-таки бычок изо рта, он держал его большим и указательным пальцами, пряча в ладони.

Шноббс был кривоногим коротышкой, несколько смахивающим на шимпанзе – только этого шимпанзе на съемки для календарей никогда не приглашали и не пригласят.

Относительно возраста капрала трудно было сказать что-то определенное. Но судя по его цинизму и общей усталости от мира – качествам, кислотой разъедающим человеческую личность, – Шноббсу было не меньше семи тысяч лет.

– На этом маршруте можно хорошо поживиться, – ухмыльнулся он, когда оба стражника повернули на мокрую улицу в торговом квартале.

Он дернул за ручку двери. Дверь оказалась запертой.

– Держись меня, – добавил Шноббс, – и я прослежу, чтобы дела у тебя шли как надо. А теперь начинай дергать за все ручки на другой стороне улицы.

– А. Понятно, капрал Шноббс. Мы должны проверить, все ли владельцы магазинов и лавок заперли свои заведения.

– Схватываешь на лету, сынок.

– Надеюсь, что вскоре схвачу на месте преступления какого-нибудь злодея! – с жаром воскликнул Моркоу.

– Э-э, да, – неуверенно протянул капрал.

– А если мы обнаружим незапертую дверь, то немедленно позовем хозяина, – продолжал Моркоу. – Но один из нас должен будет остаться в доме, чтобы охранять товар, верно?

– Да? – Шноббс просиял. – Я возьму это на себя, – радостно заявил он. – Не тревожься. Твое дело разыскать жертву. Я хотел сказать, хозяина.

Он попробовал очередную ручку. Та повернулась.

– У нас в горах, – продолжал рассуждать Моркоу, – вора, пойманного на месте преступления, подвешивали за… вздергивали на… – Он сделал паузу, мечтательно дергая за ручку.

Рука Шноббса, уже собиравшаяся открыть дверь, застыла.

– Подвешивали? Вздергивали? – зачарованный жуткой картиной, переспросил он.

– Никак не могу вспомнить, что именно с ними делали, – ответил Моркоу. – Но моя мама говорила, что негодяям досталось по заслугам. Красть – это Плохо.

Шноббс пережил множество кровавых стычек. У него был один особый прием, который всегда выручал его: Шноббс просто никогда не участвовал в такого рода стычках. Капрал отпустил дверную ручку и любовно ее похлопал.

– Ага! – воскликнул Моркоу.

Шноббс подпрыгнул.

– Что? – заорал он.

– Вспомнил, что мы с ними делали, – сообщил Моркоу.

– О, – утомленно вздохнул Шноббс. – И что же?

– Мы подвешивали их на центральной площади, – с готовностью разъяснил Моркоу. – Иной раз оставляли там на несколько дней. И больше они за старое не брались. Вот и все, дело в каске, как говорится.

Шноббс прислонил пику к стене и выудил из заушных хранилищ бычок. Так, про себя решил он, надо бы кое-что прояснить.

– Слушай, парень, а как тебя угораздило стать стражником? – задумчиво спросил он.

– Все без конца меня об этом спрашивают, – пожал плечами Моркоу. – И вовсе меня не угораздило. Я сам этого захотел. Служба в Городской Страже сделает из меня Мужчину.

Шноббс никогда не смотрел собеседнику прямо в глаза. На этот раз он едва не изменил своей привычке, но, вовремя совладав с собой, в изумлении уставился на ухо Моркоу.