Страница 5 из 147
- Я к услугам вашего величества, - поклонился лорд.
- Я хочу задать вам вопрос, Лестин. Странный, быть может…
Карл помолчал.
- Как вы считаете, способен ли мой сын стать настоящим правителем?
- Вопрос требует честного ответа? – тихо уточнил Лестин.
- Разумеется, - нахмурился король.
Лорд помолчал.
- Я отвечу, ваше величество. – Он твердо взглянул в глаза королю. – Я считаю – да, сможет.
Карл шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.
- При всех его недостатках, - продолжал Лестин, - Патрик умен и умеет держать слово. И такие понятия, как честь и долг, для него не пустой звук. А для правителя это очень важно. Со временем он станет более реально относиться к жизни, романтические идеалы юности уступят место трезвому разуму. Я уверен, что это произойдет, его высочество слишком умен для того, чтобы всю жизнь носить розовые очки.
- Я ведь могу и не дожить… - грустно сказал король в пространство. И потер левую сторону груди. – Могу ведь и не успеть, вот в чем дело…
- Что-то случилось, сир? – быстро спросил Лестин, и в голосе его плеснулась неподдельная тревога.
Карл грустно усмехнулся.
- Это рано или поздно все равно случится. Старость, Лестин, старость. Сегодня утром я понял, что мой сын вырос. А я уже давно не тот пылкий юнец, каким был когда-то. Да что я тебе говорю – ты же сам все помнишь, старый друг… Это грустно – понимать, что твое время уходит…
- Ваше величество, - улыбнулся Лестин, - вам ли говорить о возрасте! В ваши годы рано думать о покое, и вы…
- Не в том дело, что я, - перебил король. – А в том, чтобы Патрик успел, понимаешь? Успел вырасти, набраться сил, обзавестись сторонниками и союзниками. Все, о чем мы говорили сегодня, я сам прекрасно знаю. И знаю, что большинство из этих проблем преходящи. Но нет у нас времени, Лестин, нет, потому что нет никакой гарантии, что я проживу достаточно долго, чтобы… - он шумно вздохнул и умолк.
За окном раздался звонкий смех и нежный перелив флейты. Карл тяжело поднялся – торопливо вскочил и Лестин, - несколько раз смерил шагами комнату, потом снова сел.
- Сегодня утром я имел неприятный разговор с женой, - сказал король, наконец, очень тихо. – Вирджиния недовольна сыном… недовольна настолько, что… что мне это горько слышать. Ей неприятно видеть, что и Патрик, и Изабель взяли от меня гораздо больше, чем от нее. Ей обидно. Ты же знаешь, она никогда меня не любила… - признался он. – Увы, у династических браков, при всех их плюсах, есть один очень большой минус – редко какая пара становится действительно парой, парной, поддержкой. Вот я завтра объявлю о помолвке Патрика и Эвелины… а ведь неизвестно, чем обернется этот брак. Смешно так говорить, Лестин, но я, как и любой отец, хочу видеть свое дитя счастливым. Будет ли Патрик счастлив с этой девушкой? Просто, по-человечески счастлив – как мужчина, как муж и отец… И я не знаю ответа…
- Судя по всему, - слегка неуверенно выговорил Лестин, - их высочества вполне понравились друг другу… разве нет?
- Может, и да, - с горькой усталостью ответил король. – А может, и нет…
Он встал, подошел к распахнутому окну и долго-долго вглядывался в раскинувшийся за окном город – Леррен, столицу, которую он любил, почти как родное свое дитя.
- Ладно. Что-то я разоткровенничался сегодня… Видно, и правда старею. Грустно мне, - пожаловался он.
- Завтра праздник, ваше величество, - напомнил Лестин.
- Да… завтра праздник. Двойной, причем, - совершеннолетие принца и помолвка. Господи Боже, двадцать лет! – вздохнул он. - Ладно, Лестин, идите. И… и спасибо вам, мой друг. Спасибо, что вы были со мной откровенны…
* * *
Вета, Иветта Радич, фрейлина ее высочества принцессы Изабель, на вопрос, счастлива ли она, не смогла бы ответить однозначно.
С одной стороны, ей ли жаловаться на жизнь! Месту во дворце, которое она занимала, могли позавидовать многие; отец, граф Радич, обер-камергер, немало потрудился, устраивая дочь фрейлиной в свиту принцессы. Мать и отец любили ее так, как любят лишь поздних детей, рожденных под старость, ставших утешением и радостью, особенно если старший сын – обормот и разгильдяй. Вета получила хорошее образование в закрытом пансионе мадам Равен, хорошо танцевала, а знатность и заслуги отца открывали возможность удачного брака. О чем еще мечтать девице семнадцати лет?
С другой стороны, Вета совершенно точно считала себя несчастной. Она была влюблена. Разумеется, без взаимности. Разумеется, безутешно – как и полагается героиням любимых ею романов. И очень банально, сквозь слезы говорила она себе. Объект ее чувств угадывался без труда. В кого еще может влюбиться юная леди при дворе, если не в его высочество наследного принца?
И конечно же, сам Патрик о чувствах влюбленной фрейлины не имел ни малейшего понятия.