Это я, Господи!

- Идиот! Ты на Него смотришь? - усмехнулся мой безымянный друг.

- Тогда какого хрена он не русый и глаза не синие, как на иконках? - если честно, то я представлял себе Его совсем по-другому.

- Спроси об этом иконописцев-ксенофобов. Никто никогда не признает, что Иисус был смуглым сирийцем, а не евреем или эллином. - Мистер Икс, как я его окрестил про себя, многозначительно развёл моими руками, за неимением своих собственных конечностей.

Я пошёл навстречу Равви и сердечно приветствовал Его.

- Мир Тебе, Учитель! Я прибыл к Тебе издалека, чтобы просить помощи! - я протягивал правую руку, не зная, что здесь иные обычаи для приветствия.

- Я знаю твою беду! Ты одержим древним демоном и не можешь освободиться! - Иегошуа почти с самого своего рождения был подвержен частым экстатическим состояниям, приступам эпилепсии, если говорить на современном языке, но в те времена неграмотный люд принимал эти муки или за борьбу с демоническими силами, или за божественное озарение.

Вот почему матушка моего любимого поэта с малых лет внушала ему свои мистические домыслы по поводу его острых пароксизмов. Иисуса сильно напугали и взволновали свиньи, бросившиеся в воду Генисаретского озера при моём магическом появлении. В добавок ко всему его слабое тело было истощено аскезой, обезвоживанием и недосыпанием. Как следствие, у него начался внеочередной приступ: он неожиданно побледнел, закатил зрачки, прикусил нижнюю губу, телом завладела судорога, шея расслабилась, уронив голову на бок, колени подкосились, из приоткрытого рта пошла пена...

Рыбаки Иисусовой паствы бросились ему на помощь, но они бы не успели, поэтому мне пришлось поймать Га Ноцри, чтобы он не ударился головой о камни. Со стороны это выглядело так, будто бы Пророк завис в воздухе. Люди ликовали и пели Осанну, восхищаясь новым чудом. Подбежали опытные мужи из ближнего круга, они уже знали, что делать в таких случаях: зафиксировали голову, зажали язык к нижнему нёбу, чтобы Иисус не проглотил и не задохнулся. Я быстро отошёл в сторонку, иначе ученики Христа бы со мной столкнулись.

Я умилялся, глядя на маленькую худенькую женщину, которая обвила ноги Иешуа тоненькими ручками, смотрела на него с неземной любовью и тихонько всхлипывала в такт его стонам. Я узнал её и молча завидовал. Чёрт! Мне бы такую бабу!

- У тебя была, но ты её потерял, потому что придурок... - мой внутренний голос явно не имел представления о толерантности и прочих основах этикета.

Равви дышал из поднесённого лоскутка, служившего платком, эфирными маслами, его глаза избавились от туманной пелены и снова засияли первозданной чистотой.

- Ступайте в лагерь, готовьте трапезу, Иуда привёз мясо, вино и лепёшки. Все ступайте! Я скоро буду. - Иисус присел, вытер пот и облегчённо вздохнул, рассеянно гладя по голове Марию Магдалину.

Толпа поспешно удалялась, влекомая голодом и жаждой. Мария бросила через плечо милый и печальный взгляд, который пронзил моё сердце ржавым от слёз клинком, но Равви не мог понять её любви. Он зачем-то отрёкся от земных радостей, которые намного ближе к Небесам, чем все проповеди Иоанна и Иисуса, вместе взятые. Да простят меня мои друзья-христиане за не первую и не последнюю ересь, но таков мой роман, и я не смею кривить душой в угоду большинству.

- Вот видишь, как меня терзают бесы. Я смертельно устал. - Мистер Икс явно лукавил при переводе. Иисус сказал что-то ещё.

Я не стал спорить с Иисусом и переубеждать его насчёт природы эпилепсии, он бы всё равно мне не поверил... К тому же я не мог рассчитывать на полный и честный перевод. Иегошуа верил в несуществующих бесов, внушённых ему с пелёнок родной матерью, и страдал от этого, не видя истинного зла в людях из собственного окружения. Да будет так!..

Глава 4

Провал миссии «Лазарь»

День близился к закату, обещая долгожданный покой скоту и людям, изнурённым тяготами полевого труда. Генисаретское озеро щедро делилось прохладой, ожидая дружеской помощи у чёрных туч, что брели с Востока, подобно Волхвам, несущим свои скромные дары новорождённому Младенцу.

Мы с Иисусом в основном молчали, время от времени кидая в воду камешки. Лунный свет на озёрной глади корчил возмущённые от нашего беспокойства рожицы. А мы пытались узнать в этих причудливых узорах своих знакомых.

- А вот это был мой старший брат Иуда! Он всегда так хмурился, ежели у меня не ладилось плотницкое ремесло. У него большой дом, добрые дети, вот только жена часто болеет от непосильного труда. Мы так и не смогли понять друг друга... - Иисус от нахлынувшей досады кинул новый камешек сильнее прежних, чем серьёзно взбаламутил мелкую озёрную живность.

Я машинально протянул Равви сигарету, он её внимательно осмотрел, обнюхал и спрятал за пазухой для дальнейшего изучения.

Мой желудок предательски заурчал, жалобно требуя запоздалый ужин.

- Учитель, Ты поможешь мне воскресить моего друга? - я не сдержался и спросил напрямик.

- Для начала ты переоденешься в мою одежду и разделишь с нами наш скромный ужин. - Иешуа услышал урчание моего живота, к тому же сам проголодался.

Рыбаки, взволнованные долгим отсутствием Пастыря, стремительно двигались к нам навстречу, освещая дорогу масляными факелами. Я поспешно набросил на себя бежевую пенулу, а голову не стал прятать под капюшоном, потому что внешне ничем от местных не отличался. Вопреки моим ожиданиям, Кифа и его брат не стали про меня спрашивать, только молча кивнули, в знак приветствия и дружелюбия. По местному обычаю, женщины омывали мне ноги, к тому же Иисус почему-то представил меня, как почётного гостя и назвал Киром. Мария заметила мои ухоженные ногти и окатила меня подозрительным взглядом, полным тревожных вопросов. Я попытался непринуждённо улыбнуться, но перестарался: всё вышло слишком фальшиво и натянуто. Мои набитые кулаки тоже бросались в глаза даже под тусклым светом облачного вечера, среди догорающих факелов и чадящих лампад. Я протянул левую руку за горячей лепёшкой и случайно блеснул серебряным Rolexом. Мария оставила трапезу и тайком кивнула мне, чтобы следовал за ней. Мой темперамент отравил разум сексуальными фантазиями, я рванул за черноволосой кошкой. Она поймала мою руку, полную животной страсти, и холодно прошептала: