Страница 37 из 60
А теперь ничего нет. Ни лучше, ни хуже. Совсем ничего.
Он живет в чужом доме, в чужом городе. С молодой женщиной, которую беззаветно любит, и которая оставит его рано или поздно, потому что она тоже имеет право на жизнь.
Что он сделал?
В сущности, то же, что когда-то сделала для него Хильда. Сказал, что она может жить.
Потому что больше некому было сказать. Потому что у нее тоже нет никого.
Рихард бросил на стол конверт с уведомлением из комендатуры. Совсем как Грета только что, уронил голову на сложенную на столе руку. И долго-долго смотрел на этот конверт. Потом поднялся, достал из внутреннего кармана пиджака еще одну бумагу, совсем потрепанную, старую. И устроил ее рядом. Два письма, определявших их жизнь. И думать об этом страшно. Лучше не думать. Он чуть дрожащими пальцами развернул лист и впился глазами в подпись – текст этого проклятого письма он помнил наизусть. Friedrich, 5. Juni 1941.