Страница 51 из 66
Слухи стали реальностью 31 мая. СССР и Китай подписали соглашение о совместном владении КВЖД. Причем советская сторона наследовала все движимое и недвижимое имущество дороги, принадлежавшее царскому правительству. Естественно, правление Русско-Азиатского банка заявило протест, его поддержали западные страны и США. Но эти протесты не произвели впечатления на договаривающиеся стороны. В Харбине и на всей линии КВЖД среди русских произошел раскол. Если рядовые сотрудники дороги, жившие здесь с дореволюционного времени и часть торгово-промышленных кругов из «сторожилов», не переживших ужасов Гражданской войны, отнеслись к соглашению достаточно спокойно… То, конечно, беженцы, бывшие чины белой армии, на собственной шкуре познавшие, что такое большевики… они заволновались, забеспокоились. Кто-то начал готовиться к срочному отъезду, еще более упали в цене бумажные царские, керенские и прочие «белогвардейские» деньги. Но то, что теперь придется выбирать гражданство – это обстоятельство заставило заволноваться буквально всех. Принимать советское побаивались даже многие рабочие, принимать китайское – для русских, привыкших считать Россию великой державой, а Китай нечто вроде немощного колосса… для многих это было постыдно. Для русских белых в таких условиях предпочтительной стала дальнейшая эмиграция в Европу и Америку. Полина и Иван обо всем этом пока вообще старались не думать, для них единственной страной, гражданами которой они хотели быть, являлась Россия. Ни СССР, ни какая другая страна их не прельщали. И таких среди харбинских русских насчитывалось немало. Потому, не сомневаясь, что СССР долго не просуществует, русские харбинцы в основном стремились получать так называемые «нансеновские» паспорта, введенные Лигой наций для беженцев и лиц без гражданства. Такие же паспорта выправили себе и супруги Решетниковы.
Город бурлил. Наиболее непримиримые враги советской власти требовали занять русское консульство, управление дорогой и не пускать туда большевиков. Иван тоже было увлекся модной антисоветской фразеологией и даже один раз ходил на демонстрацию протеста… Но Полина сумела проявить на этот раз непреклонную волю, вплоть до самого верного средства действующего безотказно – слез. Она убедила мужа: нам некогда заниматься пустяками в тот момент, когда вполне может лопнуть Русско-Азиатский банк, надо спешить, стремиться как можно больше снять денег, превратить их в товары, драгоценности, в недвижимость. Этим они и занимались… вплоть до 3-го октября 1924 года.
В этот день состоялась церемония начала совместного советско-китайского управления дорогой. Большевики, конечно, надеялись, что с приходом Советов на КВЖД должен был исчезнуть последний островок дореволюционной российской жизни, чудом сохранившейся в Харбине и полосе отчуждения дороги. Одна из статей советско-китайского соглашения называлась: «О ликвидации белогвардейских вооруженных отрядов на территории Китая». Но это «пожелание» так и осталось на бумаге. Решающее значение имело не нежелании китайских властей разоружать белогвардейцев, а их… слабость. Китай стоял на пороге собственной гражданской войны, провинциальные правители почти не подчинялись центру, Пекину. К тому же один из таких местных царьков, правитель Маньчжурии, рассчитывал в случае необходимости использовать имеющих большой боевой опыт русских белых в своих целях при возникновении внутренних вооруженных конфликтов.
Новое руководство дороги и привезенные из СССР часть рабочих и служащих стали претворять в жизнь на дороге и в городе, так называемый, советский образ жизни. Появились советские школы, комьячейки, пионерские организации, комсомол, распространялись советские газеты. Среди русских харбинцев образовалась категория сочувствующих, полностью принимавшая все советское, в том числе и гражданство. Это не могло не привести к столкновениям так называемых «советских» и наиболее воинственных белоэмигрантов, особенно в детско-подростковой среде. Советские агенты вели агитацию и среди китайцев, что не могло не вызвать негативной реакции китайских властей. Таким образом, в городе образовалось уже не два, а три лагеря: белоэмигрантский, советский, китайский. Причем нередко белоэмигранты выступали против красных совместно с официальными властями провинции Хейлуцзян.
Решетниковы, казалось, не имели прямого отношения ко всем этим событиям, они ведь не работали на КВЖД, не состояли ни в одной боевой белогвардейской организации. Тем не менее, происходящее затронуло и их. Квартирные хозяева в доме, где они снимали две комнаты, приняли советское гражданство и стали вдруг ревностными почитателями большевиков, а их сын вступил в комсомол. Но до того момента, пока того сына в результате стычки комсомольцев с представителями молодежных монархических организаций не госпитализировали с пробитой головой… до того они терпели, исправно платящих за жилье «беляков». Но после… Решетниковым пришлось съехать на другое временное жилье. Однако Полина мечтала о своем собственном доме, и у них на его приобретение в 1925 году уже имелись свободные наличные деньги.
Иван успел к тому времени обзавестись довольно обширными знакомствами в торговых кругах, тем более Полина, служившая в Беженском комитете, они оба могли отслеживать рынок жилья в Харбине, кто продавал, кто уезжал, колебание цен. А уезжало все больше русских, не видя перспективы в сосуществовании рядом с коммунистами. Один из прежних управляющих отделом дороги, уволенный новым советским руководством, но до того сумевший выкупить в собственность дом предоставленный ему в качестве служебного… Сейчас этот бывший управляющий уезжал в Америку и продавал дом. Дом одноэтажный из красного кирпича состоял из четырех просторных комнат, ванной, туалета, прихожей и кухни. Фактически это был особняк в самом центре «Нового города», районе, где селились в основном руководящий и инженерно-технический персонал КВЖД. Дом так же, как и прочие рядом стоящие имел центральное отопление, водопровод, в то же время его окружал забор, имелся сад с цветником, во дворе хозпостройки, летняя кухня и сарай… Дом продавался с мебелью, иконами и прочей утварью. Хозяева ставили всего два условия, чтобы покупатели заплатили десять тысяч золотом и обязательно были православными.