Я знаю, кто ты! Поверь!

Глеб с нежностью обнял ее, и девушку обволокло теплом. Она подняла лицо и прижалась губами к его губам, и в это мгновение он понял: она верит ему и хочет отдаться не только телом, но и душой. Такого в его жизни еще не было, и он уже этого не ждал. Но его любимая подарила ему силы, хотя сама этого не знала, бороться за нее. Теперь после этой ночи он не отпустит её ни куда. Будет всю свою жизнь любить и боготворить. Потому что она была само совершенство: длинные, стройные ноги, высокая грудь с заострившимися персиковыми сосками, которые ждали его поцелуев. Он зажал их между зубами, а ее мягкие груди напряглись у него в ладонях. Он провел руками по округлым бедрам и спустил с ее ног последнее, что осталось на ней, — едва заметные шелковые трусики. Он покрывал обжигающими, как огонь, поцелуями ее тело, пока она не вскрикнула от желания, и этот крик прозвучал для него заманчивее песни сирены.

Девушка не успела ничего сказать, как его голова опустилась ниже, и она почувствовала, как горячие губы заскользили по внутренней поверхности ее бедер. Потом он нашел средоточие ее женственности, большим пальцем осторожно раздвинул нежно розовеющие влажные потаенные складки и прикоснулся к самому сердцу ее желаний. Прерывистое дыхание вырвалось из груди девушки. Но и это было только начало... Язык Глеба, словно змеиное жало, быстро скользнул в заветную щель, раздражающе нежно, быстрыми, дразнящими движениями, сводил её с ума. И когда он жадно втянул в себя слегка припухшую от желания дрожащую плоть, девушка вскрикнула: ей показалось, будто молния пронзила ее с головы до ног. Пальцы и язык Глеба творили настоящее волшебство. Снова и снова он пробовал ее на вкус, заставляя девушку все выше и выше возноситься к вершинам блаженства.

Она впилась пальцами в одеяло и раздвинула бедра. Содрогаясь в судорогах наслаждения, ее тело, словно уже не принадлежало ей. Пальцы девушки впились в его плечи, будто стараясь удержать. Где-то в самой глубине ее нарастала томительная, сладкая боль. Её тело жадно требовало чего-то... она сама не знала чего.

Он подсунул руки ей под спину и приподнял. Они смотрели друг другу в глаза. Барби уже говорила, что он ей нравится, даже больше чем нравится, но одно-единственное слово она не произнесла: любовь. А теперь ее глаза светились любовью. Она отдавалась по любви, и когда он, овладев ею, ощутил ее как часть себя, то вернул ей свою любовь сторицей.

Еще пребывая в завороженности от его глаз, она вдруг почувствовала его... твердый, горячий источник наслаждения. Одно быстрое движение, и она представила, что возносится к небесам. Но тут волшебство немного испарилось, когда девушка почувствовала неприятную боль.

– Прости. – прошептал Глеб и стал, целовал ей глаза, скулы, шею, как бы успокаивая её.

Потом он снова возносил её к вершине наслаждения, и они вместе уносились в мир блаженства. Она была счастлива в этот момент, в эту ночь, и будет помнить об этом всю жизнь. Пусть им не суждено быть вместе, а суждено встретится и провести одну единственную ночь, значит кому-то это надо. Там сверху!

– Наташа. – прошептал Глеб, обнимая девушку.

– Ммм.

– Я люблю тебя. – улыбнулся он на её ответ и крепче обнял, целуя основание шеи. – И никому не отдам.

– И я тебя люблю. – прошептала она проваливаясь в сон.

***

Ксюша была настолько злая на сестер и хотела им об этом сказать, что даже не посмотрела на время, а оставив дочь на мужа, села в машину и помчала к ним. У ее в голове не укладывалось, как можно быть настолько глупыми. Она вбежала в дом и, перепрыгивая через ступеньку, быстро добралась до нужного этажа.

Уже позвонив в дверь, Ксения поняла свою ошибку. Нужно было позвонить одной из этих куриц. Но уже поздно, дверь открыл отец и был крайне удивлен, увидеть её в такой поздний час.

– Что-то случилось? – насторожено спросил он, пропуская дочь.

– Нет. – выдавила она холодно из себя. – Я к Барби.

– Их нет. – ответил отец, продолжая пристально смотреть на Ксюшу. – Проходи.

– Я тогда лучше завтра приеду. – Ксюша повернулась, чтоб уйти, но её остановили слова отца.

– Ты больше всех на маму похожа. – в его голосе было столько боли, что девушка растерялась. – Ксюша, девочка моя, пожалуйста, поговори со мной.

– Нам не о чем говорить. – она решила не обращать внимания на голос отца и развернувшись с укором на него посмотрела. – Ты сам сделал выбор тогда. Ты бросил маму и меня, ради какой-то…. Но сейчас это не важно.

– Важно, если ты меня не простила. – он подтолкнул её в гостиную и усадил на диван. – Я хочу, чтоб ты кое-что узнала. Я понимаю, что это запоздалое оправдание, но все же. – отец налил два бокала коньяка и один протянул девушке, но она покачала головой. – Тебе понадобится.

– Нет. – снова покачала головой Ксюша. – Я беременна.

– Тогда может валерьянки?

– Я выгляжу слабой? Говори, что хотел. – грубо сказала девушка, хотя понимала, что слишком грубо.

– Я никогда не изменял твоей маме. – сказал отец и Ксюша внимательно на него посмотрела. – Как это ни странно, но я кроме Ольги, больше никого не любил. Она была моим миром. Я боготворил её. А потом у нас появилась ты. Я считал себя самым счастливым человеком на земле, потому что ты была маленькой копией своей мамы. И мне сейчас больно осознавать, что ты меня ненавидишь. – он заметил, что она хочет что-то сказать и быстро продолжил. – Когда появились твои сестры, я немного отдалился от Ольги. Да, признаю, это была моя вина, но рестораны требовали все больше и больше времени. Но я даже и не смотрел на других женщин, для меня по-прежнему существовала только она, моя жена, мое золото.