Страница 20 из 43
− Мама хотела, чтобы я играл, − очень грустно сказал я и бережно двинул крышку фортепиано, оголяя кремового цвета клавиши, некогда бывшие белыми. Все они были слегка затерты, впопад дополняя винтажный вид всего инструмента. Крышка глухо ударила о корпус, содрогнув разом все струны − корпус бесконечно тихо завыл всеми нотами сразу.
К разрезающим тишину потрескиванию пламени свечей и колышущимся полям за окном присоединились звуки клавиш сильно расстроенного фортепиано. Весь корпус жалостливо гудел от прикосновений моих пальцев к клавишам.
Я выдержал более длинную паузу, следовавшую за первой нотой произведения, наслаждаясь искаженной высотой звука. Шопен звучал совсем по-другому, но как всегда душевно.
Все увереннее набирая темп и силу удара, я продолжал играть. Ноты не успевали стихать, а заставляли фортепиано вибрировать, когда их место занимали новые, от чего деревянный корпус инструмента все громче издавал дребезжание на фоне извергающегося буйства звука.
Упадок, в каком пребывало фортепиано, был настолько эстетичен, что даже его необычное звучание казалось столь совершенным, будто это понятие более не имело прежних граней.
Звук резко стих и теперь лишь эхом отбивался от окружающих стен, еще долго отдавая звоном в ушах.