Адекватность

В крайнем углу экрана моего сотового еще со вчерашнего вечера повис значок крестика, знаменующий отсутствие сети, что теперь служило проблемой. Я чувствовал, что должен был выйти на связь к родителям. Достаточно бы было дать одно сообщение, вчерашней ночью я бы все равно не стал звонить только по тем соображениям, что был поздний час. Но теперь же было самое время дать о себе знать.

− Джеки, у меня не ловит мобильный. Я собирался позвонить родителям, чтобы они не волновались. Мне неловко спрашивать, но не мог бы я воспользоваться Вашим стационарным?

− Связь здесь совсем редко появляется, ближайшая телефонная вышка не добивает до этих мест, − она с досадой посмотрела в сторону установленного в комнате домашнего телефона. – Его отключили совсем недавно.

Последовала молчаливая пауза, объясняющаяся бестактностью моего вопроса, по ответу которого можно было понять, что телефон, вероятно, отключен за неуплату, другого объяснения у меня не было.

Джеки решительно посмотрела на меня, тем самым развеяв создавшуюся неловкую атмосферу:

− По пути сюда Вы должны были проезжать телефонную будку. Вы ведь съехали с 69-ого шоссе? Да, конечно, с него. По левую сторону, у самой обочины, была будка. При свете дня Вы ни за что не пропустите ее, когда будете возвращаться.

Она взволновано и с радостью сообщила мне об этом, словно найдя решение к сложной головоломке. Вероятно, моя проблема огорчила ее больше меня.

− Что-то не припоминаю, но, должно быть, я просто не обратил внимания, когда ехал сюда…

Я честно ответил Джеки, что не помнил никакого телефона вдоль дороги, как мне показалось, а потому сильно удивился, когда, сидя за рулем своей машины, заприметил вдали ту самую будку, о которой шла речь. Но удивление было связано не с тем, что я наткнулся на нее – ведь Джеки сказала, что так и будет, − а с тем фактом, что нахожу ее более чем знакомой на подсознательном уровне, я точно знал, что видел ее раньше. Видимо, образ запал мне в память неосознанно, чем я утешил себя, уверившись в своей невиновности относительно заблуждения, в которое мне довелось ввести Джеки.

Она одиноко стояла вдоль дороги. Воплотившаяся в реалии картина сюрреалиста − символически раненное временем техническое изобретение посреди бескрайных полей и под жгучим солнцем. Одному Богу известно, когда она появилась здесь и при каких обстоятельствах. Могу лишь строить догадки, что это были времена, когда роскошь провести телефонную линию в дом, могли позволить единицы, и отнюдь не жители этой местности.

Я бросил скользкий взгляд на экран своего мобильного, на котором по-прежнему горел значок отсутствия сети, и окончательно остановился возле установленной будки. Тотчас же я вышел с машины и направился к ней.

По правде говоря, подобным образом это сооружение было бы громко назвать. Это был шест с неким цилиндрическим навесом, защищающим аппарат внутри от пыли, дождя и воздействия солнца. Он был коричневого цвета, в какой превратил слой грязи красное покрытие, − это я обнаружил, уже подойдя вплотную к телефону.

Сам аппарат оказался весьма современным. Почему-то в мыслях я представлял, что передо мной предстанет какая-то ветхая техника, с раздельными микрофоном и динамиком, что ли. Но это не был аппарат, в который говорили люди, которых уже нет в живых, связываясь с дальними родственниками и друзьями через полконтинента, а то и весь океан, что раньше представляло единственную возможность услышать голос человека на другом конце планеты. В прочем, так все выглядит в моем воображении.

Несколько монет оживило голос машины, с динамика доносилось беспрерывно гудение, напоминающее в несколько раз усиленный шум потока электрического тока в уличных проводах, безобразно уродующих нашу планету (а когда вокруг лишь пейзаж, завораживающий невинностью природы, это особо заметно).

Запавшие кнопки, оказалось, реагировали с первого раза при нажатии, о чем я смог судить по доносившемуся треску в динамике, всякий раз набирая очередную цифру номера домашнего телефона моих родителей.

В ушах застыла тишина, подавляя наружный шум. Я целиком сосредоточился на обрывистых гудках, смахивавших на пронзительный писк, уходящий вглубь висков. Последующие несколько секунд, растянувших ожидание до целой вечности, оборвались записью автоответчика, на другом конце телефонного моста послышался голос родителей, записанный столь давно, что я не просто знал на память весь текст, но и помнил интонацию, с какой было произнесено каждое слово.

И все же с каждым звонком я словно слышал что-то новое в их голосе, от чего возникало желание заговорить к бесчувственной машине, так правдоподобно изображающей родные мне голоса.

− ...сообщение после гудка.

− Привет, это я... − голос мой звучал неожиданно виновато, чего я не предполагал до совершения звонка. Даже мой взгляд был потерянно направлен в землю. Слова звучали как-то неуклюже и между рывками фраз появлялись слишком затянутые паузы.

− Я уже в пути, скоро буду дома. Я устал немного в дороге, и остановился переночевать, скоро выезжаю вновь. Неважно себя чувствую, но ожидание нашей встречи поднимает настроение. Люблю ва... − машина безжалостно рассоединила нас по истечению предоставленных тридцати секунд на запись голосового сообщения.

К горлу подобрался ком, и я чуть не всхлипнул, в глазах появилась резкая боль от нараставшего давления выступивших слез. Еще немного и я бы начал рыдать. Я словно не сказал им чего-то важного, куда более важного, чем объяснения, почему не могу набрать с сотового, нечто простое, но безумно важное. Я пытался сориентироваться, понять, что упустил, но все мои отчаянные попытки остались безуспешными, не в силах противостоять пустоте в памяти, возникшей словно провал.

В ногах внезапно появилась слабость, я со всех сил, на гране состояния отчаяния, впился руками в будку, стараясь удержать свое равновесие, с невероятным усилием напряг все свое тело, предпринимая попытки сдержать бурю эмоций, внезапно настигнувших меня.