Страница 33 из 101
– Быть может, мы совместим брюки и юбки? Сделаем юбки съёмными, а брюки тогда… Или нет, сделаем широкие штанины, такие, что пока не сделаете шаг, будут казаться сплошной юбкой, но…
Мастер продолжал вещать, размахивая руками, а мы с Саней с улыбками переглянулись. По настоянию мастера с нас повторно сняли мерки, потом мы выбирали ткани из толстых каталогов, обсуждали, какие застёжки на юбке будут удобнее. Ведь шнуровать долго, а крючки могут в самый неподходящий момент расстегнуться. И скрепляться всё должно не на спине, а сбоку или спереди, чтобы можно было переодеться самостоятельно.
Когда мы уходили, Николай тихо поинтересовался, поставила ли я мастеру и его помощникам щиты. Охнув, я вернулась в лавку и затеяла ничего не значащий разговор с мастером. Уточнила сроки, попросила помощников ещё раз показать мне ткани, будто сомневаясь. За это время я успела поставить всем щиты, как учил Александр, с блоком и обратным сигналом. Это значит, что присутствующие не смогут рассказать обо мне и моих спутниках никому, но, если у них такое желание появится или они случайно попытаются проговориться, я увижу это при следующей встрече. На самом деле, мастера не имеют права обсуждать с кем бы то ни было своих клиентов, но, быть может, кто-то захочет похвастаться необычным заказом.
Поблагодарив всех, я вернулась во дворец, и весь вечер потратила на составление списка расходов для восстановления внутреннего парка. Я вызвала главного садовника, потом леди Ляля, заглянув узнать, как мои дела, присоединилась к обсуждению и осталась в качестве сочувствующей стороны. Саня в споре почти не участвовала, но старательно записывала все наши выводы, то и дело отправляя слуг то за напитками, то за бумагой и чернилами. Мы устроились со старыми картами в отданной мне библиотеке и засиделись допоздна, доказывая друг другу необходимость тех или иных изменений и затрат.
После таких бурных обсуждений я шла на встречу с казначеем подготовленная и довольная собой. Вернее, это я думала, что готова, но суровый, болезненно худощавый жилистый мужчина первыми же фразами разубедил меня в этом. Мы беседовали в присутствии Его Величества, который пожелал быть в курсе дела. Александр приказал поставить к моему диванчику стол и кресло, и теперь посмеивался, слушая наш с казначеем разговор. В итоге ему пришлось вмешаться, и решение ежемесячно выделять некую сумму на улучшение парка было согласовано. Тем более, что сейчас штат садовников был почти вдвое меньше, чем до моего прихода, а значит, и на зарплату им будет уходить меньше средств. По-моему, последний аргумент стал решающим. За обедом Александр посмеивался над моим возмущением по поводу упрямства казначея.
«Теперь ты меня понимаешь», – фыркнул он и долил мне ароматный напиток с земляникой из кувшина. Слуг Александр отпустил, а алкоголь не признавал вовсе.
«Всё верно. Курение и алкоголь ослабляют контроль над мыслями и телом, а я не хочу убить или покалечить кого-то».
От таких перспектив я поёжилась. Александр грустно улыбнулся и поднял свой бокал.
– За мою Королеву и наше будущее, – тихо произнёс, глядя мне в глаза. А после, отпив из бокала, наклонился к моим губам.
Поцелуй со вкусом земляники… Это теперь моя любимая ягода.
Вечером Александр с полной угощений корзинкой тайком пробрался ко мне в комнату. Саня уже ушла к себе, страж в коридоре сделал вид, что никого не видел, а Мари ворчала, но ровно до того момента, как получила в качестве извинения за беспокойство большой кусок мяса. Взглядом попросив разрешения, собака с урчанием вгрызлась в лакомство, а Александр в красках описывал, как ему, бедному-несчастному влюблённому правителю, пришлось воровать на собственной кухне для любимой угощение, сражаться за пару вафель с поварами, а после прятаться за шторами от вездесущих слуг. Я смелась, пока хватало на это сил, и не понимала, как я жила раньше без этого властного мужчины с душой мальчишки.
После Александр усадил меня к себе на колени и обнял, его неровное дыхание щекотало мне шею, а я терялась в собственных чувствах и мыслях. Хотелось поцелуев, хотелось почувствовать жар его губ, почувствовать, как он ловко вынимает шпильки из моей причёски и самой запутаться пальцами в его волосах. Я покосилась на столик, чтобы тут же отвести взгляд от розетки с земляничным вареньем.
«Я не выдержу целый месяц», – поймала я вдруг мысль Александра. Он сидел, странно напряжённый и почему-то печальный. О чём это он?
«Позволь, я оставлю твой вопрос без ответа, душа моя. Мне пора идти».
Уже? Мне было так хорошо рядом с ним, как никогда в жизни. Я чувствовала себя любимой, нужной, защищённой, и от нежности щемило в груди, а от неясных пока чувств сбивалось дыхание.
«Когда-нибудь я покажу тебе и научу, от чего так сладко сбивается дыхание, но не сегодня. Опускай меня, душа моя, мне и впрямь лучше уйти. Рядом с тобой мне слишком хорошо».
Разве же это плохо? Я ничего не понимаю в мужчинах. Александр, поймав эту мысль, усмехнулся и пересадил меня на диван. Ещё один бесконечно сладкий поцелуй со вкусом любимой ягоды – и я осталась в комнате одна. Перевела взгляд на Мари, и мы с ней обе тоскливо вздохнули. Она – по приконченному угощению, я – по поцелую, который слишком быстро закончился.
Мои покои стремительно преображались и по количеству цветов вскоре могли бы соперничать с королевским розарием. С цветами неизменно приносили записку с пожеланием хорошего дня и какую-нибудь безделушку. Конфеты, шёлковый веер, изящные кружевные перчатки, флакончик духов, а иногда, как обещание поцелуев – розетку свежей или засахаренной земляники. И уже дважды Саня обнаруживала с утра букет от неизвестного дарителя. Во второй раз на ленточке значилась всего одна буква: «В». Вот интересно, как кто-то смог пробраться мимо подозрительной Мари и спокойно уйти без того, чтобы оказаться запертым в углу покоев настороженной собакой?