Страница 54 из 132
Его боль ранила, будто стрелы, пропитанные ядом, и я, не выдержав этого, обхватила Сашкино лицо, заставляя склониться к себе, и поцеловала, надеясь, что мой поцелуй сумеет хоть немного излечить его душу от страшных ран.
И он лечил… лаской и нежностью, что исцеляли… огнем и искрами, что выжигали ядовитую боль… и звездами на коже, что вспыхивали внутри тысячами солнц.
Этот поцелуй дарил то, что побеждало тьму даже в самом жестоком сердце - любовь.
- Нуууу, сколько можно! – проскулило позади нас. И я действительно пожалела, что мама не дала Рудневой расквитаться с этим рыжим, который постоянно мешался под ногами.
- Исчезни! – бросил Киру Саша, не выпуская меня из объятий.
- Сам исчезни! – буркнул тот. – Я больше с этой сатаной один не останусь! Она мне снова синяк на руке поставила!
- Что ты ноешь, как баба! – появилась рядом с Киром отчего-то довольная Руднева. При этом у нее в волосах, казалось, затерялся целый стог сена.
- Вы что, сеновал где-то нашли? – озвучил мои мысли Сашка.
- Тебе что, адресок дать? – ехидно спросила Тина, пытаясь достать ветки из волос. – Ритка, ты чего стоишь, помоги мне! – потребовала эта нахалка. – Иначе тетя Маша нас больше никуда не отпустит! – пригрозила она.
- Лааадно, - согласилась и скрепя сердце покинула такие уютные объятья.
Дальше гуляли всей компанией: мы с Сашкой не спеша прогуливалась за руку, обсуждая «Грозовой перевал», который я сегодня дочитала, а Тина с Кириллом нарезали круги вокруг нас, переменно грозясь убить друг друга.
- Все, Лебедева, закругляемся! – оборвала наш с парнем спор по поводу отношений между Хитклифом и Кэтрин Руднева. – Мы уже пять минут возле дома стоим, не хватало еще, чтобы папочка увидел, что нам вольную дали.
Я с тоской посмотрела на наши с Сашкой переплетенные пальцы и тяжело вздохнула.
- Не грусти, - парень щелкнул меня по носу, - я завтра тебя украду. Обещаю.
- Честно? – по детски-наивно спросила я, заглядывая в глаза цвета неба.
- Честно, - просиял он своей улыбкой и склонился ко мне, даря дурманящий поцелуй напоследок.
Уже дома я обнаружила в наружном кармашке своей сумки одно из тех семи фото, что Сашка когда-то похитил у меня. На этот раз с изображением моря.
Я по привычке перевернула фотокарточку:
«С тобой. В любом месте, в любое время…только с тобой.»
- Хитклиф, - прошептала, улыбаясь. На снимке была выписана цитата из «Грозового перевала».
Солнце в моей душе засияло еще ярче. А небо, в котором оно светило, стало еще ближе.
***
Наше время...
Белое платье, словно луна.
Боже, ты так красива!
Алые губы, что не достать,
Душат в своей паутине.
- Ты смотри, до чего техника дошла - нас и тут, и там показывают, - весело протянул Кир, указывая Лексу на огромную плазму, где в это время крутили их клип на песню «Паутина».
На широком экране, в ослепительно-белом платье, танцевала девушка в окружении пяти принцев, что будто сошли из страниц сказки. Только вот Киру было известно, что это далеко не добрая сказка и под конец песни белое платье станет кроваво-алым, а сама девушка умрет.
Тёмные пряди длинных волос -
Ты бесподобна, детка.
Кружатся в танце тысячи роз,
Мертвых, как твое сердце.
Но Лексу было плевать на веселые комментарии друга. Все его внимание сейчас сосредоточилось на ней одной – девушке в белом.
Она стояла всего в нескольких метрах от него, пытаясь одновременно утешить расплакавшеюся маму и угомонить скачущую с телефоном Тину.
«Не она», - билось в мыслях. А он все смотрел и смотрел, пытаясь отыскать в ней ту девочку с морем в глазах и лицом, усыпанным веснушками. Ту, что злилась на него, заставляя улыбаться. Ту, что смеялась вместе с ним, озаряя светом его внутренний мрак. Ту, что любила его…
Искал, но не находил.
Незнакомка. Перед ним стояла незнакомка – прекрасная и завораживающая, чужая и бесконечно далекая. Как луна. До которой ему было не дотянуться, сколько бы он не пытался.
Странные мысли, странные сны,
Мне без тебя нет места.
Я погибаю от этой весны,
Ты - не моя невеста.
«Ты - не моя невеста»,- слова, будто горящие угли, падают прямо в душу, оставляя ожоги после себя. И Лекс судорожно цепляется пальцами за красную кожу дивана, стараясь преодолеть сумасшедшее желание подойти к ней и сорвать это чертово платье. Эту чертову сувенирную обертку, в которой она подарит себя другому. Тому, кто убивает в ней его девочку. Тому, кто отбирает её у него.
Холод внутри, крик у виска,
Словно кинжал мне в спину,
В мыслях звучит твое – «не твоя».
Душит. Меня. Паутина.
«Не твоя», - с шипением летит на дно души и Лекс резко поднимается с места, выбегая из этого проклятого салона и жадно глотая соленый морской воздух.
Он задыхался, не в силах справиться со своими чувствами. Тонул и падал одновременно. Совсем, как тогда - четыре года назад. Но в тот раз его спасла она. А кто спасет сейчас?
***
- Да что с тобой?! – воскликнула рыжеволосая девица, когда Лекс оттолкнул её от себя. – Псих конченный! – крикнула она парню в спину, но он её уже не слышал, просто шел прямо, пытаясь разобраться с тем ураганом, что бушевал в душе.
Сегодня он наконец-то поцеловал её. Свою Маргариту.
Нет, это она сама его поцеловала. Первая.
«Смелая девочка», - Лекс улыбнулся, вспоминая, с каким бесстрашием и вызовом Рита смотрела ему в глаза. Ведь именно этого он добивался? Ведь именно этого он хотел? Лукавил, провоцировал, дразнил. Выжидал, когда хорошая девочка сама его поцелует. Хотя бесчисленное количество раз хотел сам это сделать. Но правила игры нельзя было нарушать, даже если он придумал их сам.
Лекс играл с ней, словно большой и хитрый кот с глупой, маленькой мышкой. Ждал, когда добыча сама придет в его лапы. И она пришла…посылая к черту все его правила и планы.