Страница 112 из 132
«Еще несколько минут», - пообещала себе, разглядывая черное небо.
- У стариков, - настороженно протянул Сашка, дивясь моему вопросу не меньше меня. – У нас вылет через четыре дня, вот решил перед отъездом проведать. Мы, кстати, почти всем составом в город завалились, - более непринужденно добавил он и осторожно спросил: - А ты…Где?
- Где? – заторможено переспросила я и отвернулась от окна, рассматривая очертания небольшой кухни в темноте: прямоугольный стол, раковина в углу, газовая печь, парочка навесных шкафчиков – все просто и аскетично. Богдан редко проводил здесь время, поэтому особо не заморачивался с обустройством этой комнаты.
«После свадьбы сделаем тебе кухню не хуже, чем у профессионалов», - всякий раз повторял жених, когда я упрекала его начет отсутствия той или иной мелочи, так необходимой в быту.
- Неважно. И вообще, прекрати мне писать! – вместо ответа потребовала я.
Стало гадко от себя самой. В каких-то нескольких метрах, за стеной, спал тот, с кем я планировала прожить оставшуюся жизнь. Создать любящую семью. А вместо этого что? Я опять закладывала в наши отношения ложь и предательство. Опять лукавила и темнила!
- Постой…Ты что, с ним? – вдруг спросил парень, заглушая мои внутренние неурядицы. Их сменило новое чувство – смятение.– Ты с ним и звонишь мне? – добил контрольным он.
- И что? – зло процедила я. Признаваться Сашке, где я, не хотелось. Было в этом что-то ненормальное.
- Хорошо, я не буду тебе писать, - как всегда эффектно заявил парень, заставляя мое сердце вздрогнуть. И, к сожалению, причиной тому было вовсе не чувство радости. – Но я буду ждать.
- В смысле?
- Я буду ждать тебя, моя Маргарита.
- Ты что, надеешься, что я сбегу из-под венца и прибегу к тебе?!
Сашка весело хмыкнул, при этом самодовольно заявив:
- Пусть будет так.
«Будто он мне одолжение делает!» - обозлилась в конец я и, не подумав, рявкнула:
- И после этого ты будешь утверждать, что любишь меня?!
- Люблю, - спокойно отозвался тот.
- Оно и видно, - недовольно огрызнулась, стараясь не показывать, как меня задело это простое «люблю», сказанное с холодной решительностью.
Из динамика телефона послышался тяжелый вздох, а следом заговорил все тот же уверенный голос:
– Неужели ты не понимаешь? – спросил он, и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: - Я люблю тебя и хочу быть с тобой, Рита. Жить вместе, покупать в дом дурацкий холодильник или что там принято покупать? Хочу видеть тебя каждый день, просыпаться в одной кровати, смотреть в твои глаза, слышать смех... ревновать ко всему подряд. Потому что ты только моя, а я - только твой. Потому что ты мое море, а я - твое небо. Потому что, да, я долбанный смертник, и умираю без тебя, Рита.
Сашка снова шумно выдохнул, а я вот дышать не могла. Вместо воздуха легкие наполнило чем-то раскаленным и вязким. Возможно, это были слезы, которые стекали по подбородку. А быть может, эмоции, что неконтролируемым штормом кипели во мне…
- И я буду ждать тебя, - сказал парень в ответ на мое пораженное молчание. – Всегда. Помни об этом, малышка.
- Зря я тебе позвонила, - наконец обрела я речь и, отняв от уха смартфон, до хруста зажала кнопку выключения.
Коленки в ту же секунду подкосились, и я моментально осела на пол, прижимаясь спиной к стальному радиатору. По лицу, уже не сдерживаясь, полились слезы. А ладони накрыли голову в защитном жесте - больше всего на свете мне хотелось исчезнуть или спрятаться от той сумасшедшей какофонии чувств, которая бушевала в моей душе. Последнюю разрывало от внутренних противоречий: Саша – Богдан, Богдан – Саша. Сердце маятником металось в груди, грозя расколоться надвое, требуя сделать выбор. И я, безжалостно вырвав симку из телефона, опять сделала его…
***
Мобильник на столе продолжал молчать. А я продолжала злиться: то ли на нерациональную себя, то ли на бестолковый гаджет, то ли на честного Маркова…
Да, я все-таки оказалась слабачкой. Или как называют людей, которые не в состоянии сдержать слово даже перед собой? Сим-карта вернулась на законное место следующим днем. Сашка же - не в пример мне - слово свое сдержал и больше не одолевал меня сообщениями.
- Что, не пишет? – с наигранным сочувствием спросила сестра, тут же заработав от меня уничтожающий взгляд.
Тина, конечно же, была в курсе моей эпопеи с Марковым. Узнала она о ней случайно. О том, что музыкант пишет мне, я никому не рассказывала, тщательно оберегая эту тайну. Причиной Валькиной осведомленности стала её природная наглость. Она, скорее со скуки, нежели преднамеренно, засунула свой любознательный нос в мои сообщения и очень обрадовалась, узрев там послание от одного музыканта.
Да что там обрадовалась! Тина была счастлива! Будто мне писал не Марков, а ею обожаемый РайанГослинг, при этом клятвенно заверяя, что скоро тайно выкрадет нас - иначе как объяснить радостный визг сестры? - и увезет на своем частном самолете на такой же частный остров, где мы будем жить в любви и согласии до самой старости и умрем в один день. Все трое. На зло Разумовскому и «рыжему барану», которые, узнав об этом, скоропостижно скончаются в своем жалком одиночестве.
В общем, никаких нравоучительных лекций на тему морали от Рудневой я не дождалась. Хотя обидное «идиотка» все-таки прозвучало из её уст, но немного в другом контексте:
« Ты хоть бы пароль на сообщения поставила, идиотка! - при этом сестра все так же улыбалась. – Хотя, на рожу Разумовского я бы посмотрела», - предвкушающее добавила она.
Я после этого обиделась, но пароль поставила…
- Если хочешь знать, я о нем даже не вспоминаю! – соврала я, упрямо листая страницы каталога.
- Конечно-конечно, - ехидно протянула Тина, отпивая чай из чашки.
Далее мы сидели в гнетущей тишине для меня, и в торжествующем молчании – для Тины. Я со всей скрупулезностью, на которую была способна, по новой разглядывала цветочные композиции. А Руднева с нечеловеческим аппетитом поедала печенье, принесенное той самой «прохиндейкой». И судя по удовлетворению, что отражалось на её лице, получала от этого процесса особое удовольствие.