Тала. Третья сторона

Дракон сидел мрачный в пустом кабинете. В последнее время все шло не так: Талу забрали звери и после провальной попытки украсть ее и на шаг не подпускали к своим землям горячего порядчика, Вух виртуозно провернул свое исчезновение, прикрывшись иллюзией и выгадав для себя фору, поиски его ни к чему не привели – Хаокорн даже и не надеялся на это. Зверолюдам он в тот же день раскрыл личность преступника, надеясь на их способности и помощь в его поимке, но на удивление звери не проявили особого энтузиазма в этом вопросе, ничего в конечном итоге не пообещав. Телеконик же оказался настоящим талантом, мужчина не мог не восхищаться им, так легко обмануть драконье чутье! Прикрывшись иллюзией амулетов, точно в мельчайших деталях повторяя оригиналы и даже свечение от них, он отвлек внимание от своей персоны. Хаокорн и помыслить не мог, что поддельный Вух окажется таким материальным: на большом расстоянии управлять и разговаривать, точно повторяя жесты, интонации и мимику. Не удивительно, что никто не распознал истинную природу мужчины в сером, кроме Тияры, конечно. Стоило сообщить и драконьим кланам об убийце, чтобы не оставить и шанса телеконику уйти безнаказанно. Порядчик не мог позволить, чтобы где-то существовала такая талантливая и одаренная личность, направляющая все свои усилия кому-то во вред. Хотя бывшие доверительные отношения с преступником больно ударили по дракону и многим оборотням из правопорядка, когда правда раскрылась.

В кабинет вошел Виллион, плотно прикрыв за собой дверь. Он молча пересек помещение и сел в кресло, напротив друга.

– Прекращай мучить себя.

Хаокорн бросил на него взгляд исподлобья и ничего не ответил.

– Я не могу больше смотреть, как ты над собой издеваешься! – вскрикнул природник. – Неужели ничего нельзя сделать?

– Ты думаешь, я не пытался? – прорычал оборотень, зло прищурившись.

– Иди к отцу.

– Нет, – сухо оборвал мужчина, отворачиваясь.

– Не понимаю твоего упрямства! – покачал головой друг. – Ниверон, может, и не самый приятный дракон, но в текущих обстоятельствах он не оставит тебя без помощи. И в отличие от нас с тобой, он старше, мудрее, расчетливее и, если хочешь, коварнее.

– Прекрасная характеристика, – раздраженно проворчал Хаокорн, – и ты предлагаешь пойти к нему, тому, кто был против моей связи с Талой?

– Теперь-то все изменилось! Да и ты, уж прости меня, привязан к ней так, что весь уже стал напоминать скорее тень, чем самого себя.

– Отец не сумеет помочь, – как-то обреченно произнес дракон.

Виллион внимательно взглянул на друга.

– Клятва?

– Да, – мужчина запрокинул голову, смотря в потолок, и усмехнулся: – никогда бы не подумал, что все так обернется.

– Что конкретно ты обещал волку?

– Я поклялся, что никаким образом не стану препятствовать возвращению в стаю того, что они искали.

– Ты и не препятствовал, – нетерпеливо перебил природник.

Хаокорн опустил голову и тяжело посмотрел на него:

– И никогда не отниму то, что принадлежит им.

Сыскарь очень медленно поднял руку и прикрыл ею глаза, этим жестом выражая все, что не высказал вслух.

– Тогда тем более стоит обратиться к драконам, – наконец, решил он. – И если этого не сделаешь ты, то сделаю я, – природник решительно встал, ожидая решения друга.

От Милки Тала буквально пару часов назад узнала имя преступника. Сперва никто не хотел сообщать ей этого, но девушка умела быть убедительной, настойчивой и невероятной упрямой. И теперь, добившись своего, угрюмо сидела на постели, прокручивая события последнего полугодия. Добрейший и такой внимательный мужчина – убийца, вызвавший практически геноцид по отношению к людям. Он казался таким внимательным и к ней, бедной сироте, и к мальчишкам, строго, но всегда справедливо руководя всеми курьерами. И никогда не проявлял нелюбви к ним. Как такое возможно?! Разве можно так ненавидеть кого-то, чтобы ни словом, ни жестом не выдать своих чувств? Тала бы не поверила Милке, но манера речи и это «девочка», мелькавшее в разговоре с убийцей, говорили громче слов. Вот откуда мужчина в сером был ей знаком!

Кошка несколько раз заходила, стараясь растормошить ее, но девушка не желала ни с кем разговаривать. Когда же зашел Галад, настойчиво приглашая ее на прогулку, она едва не нагрубила ему, сдержавшись из последних сил. Волк с каждым днем раздражал ее еще больше. Умом она понимала, что как будущий вожак он окажется действительно на своем месте. Сильный, умный, внимательный к своим, ласковый с детьми, но при том и довольно строгий, способный далеко оценивать последствия своих поступков, – он станет хорошим приемником Кияса. Но доводы разума не были способны расположить к нему сердце девушки, навсегда отвернувшееся от оборотня. И это противоречие заставляло ее глухо рычать в его присутствии.

Хоть Милка и сказала, что Тала может прогнать волка, если не желает его видеть, rошка все же надеялась, что ее дочь, сможет принять Галада, не смотря на свою привязанность к дракону. Никто не верил Тале в прочности и долговечности ее чувств. Кияс не принимал их во внимание, Милка только мягко улыбалась девушке, всем своим видом говоря, что она еще просто не поняла, что значит настоящая связь, а не мимолетные эмоции. Женщина старалась объяснить ей, что и честность, порядочность, верность своему слову, с которыми жила Тала-человечка были проявлениями ее истиной сути. И это тоже раздражало молодую оборотницу. Она помнила Серого, паренька по-своему предупредившего ее о Кае и не разделяющего его взглядов. Значит, было в людях что-то доброе! И с ними Тала чувствовала себя гораздо свободнее.  Среди всех зверолюдов не нашлось никого, с кем она могла быть самой собою, открыто говорить и высказывать, что думает. Чем больше она находилась в стае, тем яснее ощущала чуждость всего, что она старалась принять ради кошки и ее мужа. Ее родителей. Проведя с ними чуть более полумесяца, девушка все еще не могла произнести эти слова вслух, хотя понимала, как в этом нуждается ее мать.