Страница 98 из 129
Рассмотреть окрестности было невозможно, наступила ночь. Поэтому первые впечатления оставила на утро. Уставших и голодных с дороги, нас с Татьяной посадили за стол поужинать. Спасибо подруге, предупредила свою родню о моем состоянии и его побочном эффекте в виде невозможности переносить некоторые запахи. Перекусив на скорую руку и поблагодарив гостеприимных хозяев, мы с подругой отправились спать в отведенные нам комнаты.
Едва моя голова коснулась подушки, а тело перины, взбитой до состояния воздушного зефира, почти сразу уснула.
Сон на новом месте был глубоким и спокойным. Под утро мне привиделось растерянное лицо Кости. Оно промелькнуло, как в тумане, вдруг став чужим и далеким…
Разбудил меня громкий крик петухов. Сначала кричали один или два. Затем истошное «кукареку» уже горланили все птицы поселка, приветствуя солнце и встречая новый день. Вслед доносился отборный благой мат недовольных мужиков.
Повалявшись на уютной перине ещё некоторое время, решила вставать. Солнце уже поднялось и, глядя в окно, увидела чудесный садик с качелями. Сразу вспомнилось детство.
Переодевшись, спустилась вниз, где меня сразу же взяла в оборот родня моей подруги.
«Вот уж точно, от скуки с такими людьми не умрёшь!» – подумала я, садясь за стол.
В отличие от других членов семьи, которые не только успели встать и позавтракать, но уже вышли на работу, я только-только приступала к завтраку.
Горячая и ароматная каша, приготовленная в настоящей русской печке, заполняла своим запахом всю комнату. Настоящее домашнее масло, а не опостылевший маргарин со сливочным вкусом. И молоко. Настоящее, а не соевый порошок или из чего его там делают. Ароматный хлеб домашней выпечки с аппетитной хрустящей корочкой.
Погода стояла солнечная, несмотря на лёгкую облачность. Подружка с утра убежала проведать остальную родню. А ее двоюродные племянницы согласились составить мне компанию и показать окрестности.
Что поразило меня больше всего, так это лес, который начинался буквально в полукилометре от крайнего дома. Если вчера он мне казался чем-то темным, страшным и непонятным, то сейчас при свете дня, наоборот, казался дружелюбным. Для первой ознакомительной прогулки я ограничилась созерцанием леса издалека.
Мы гуляли по окраине поселка. Суетливые девчушки весело щебетали, наперебой рассказывая о том, чем богат их лес, и какие звери в нем водятся. Услышав о волках, я вначале было напряглась, но потом успокоилась, узнав, что волки водятся так далеко, что даже зимой в этот поселок не заходят. Вот лисы, другое дело. Эти рыжие плутовки в особо снежные зимы, когда в лесу добыть пропитание становилось особенно тяжело, оказывались частыми гостями поселка. А также головной болью местных жителей.
Потом девочки отвели меня к реке. Немного устав от ходьбы, присела на берегу и просто наслаждалась тем, как тепло грело солнышко, как лениво проплывали по небу кучевые облака, как легкий, едва ощутимый ветерок запутался в моих волосах, как медленно и лениво речка несла свои прохладные воды куда-то далеко-далеко за горизонт.
Вот так, сидя на берегу, засмотрелась на тихую гладь реки и вновь задумалась о Косте.
Как он? Что с ним? Помнит ли обо мне? Вопросы… Вопросы… И никаких ответов…
А еще вспомнились проведенные вместе с ним моменты. Их было немного, но какие же они были яркие! Какие дарили эмоции и ощущения!
Отрешенная от реальности, я погрузилась в воспоминания. Словно просматривая старую кинохронику, наблюдала со стороны наши недолгие, но такие запоминающие встречи: это и поцелуй на крыше, когда Костя едва не сорвался с нее, и наши свидания в больнице.
У меня аж мурашки пробежали, едва вспомнила, как он меня тогда целовал!
Вновь пережила момент близости с Костей, когда он был у меня дома. Тело живо отозвалось на воспоминания, и я ощутила те самые ласки и поцелуи, что дарил мне любимый мужчина. Нет, оргазма я не испытала, но все равно это было очень приятно.
Мне не хватало его лакового и приветливого взгляда, его заботы и внимания. Не хватало его прикосновений, порой мимолетных, едва заметных и неуловимых, а порой напористых, несдержанных и стремительных. Я мечтала о новых поцелуях, смакуя воспоминания о былых. Мне хотелось опять и снова быть с любимым.
«Многое бы я отдала за возможность просто обнять его, прижаться к его груди. Услышать биение его сердца. И вновь почувствовать, что значит быть счастливыми…» – мечтала я, когда меня нашла Татьяна.
– Ну, как ты тут? – сказала она, присаживаясь рядом.
Девочки, между тем, бегали по берегу и собирали цветы, из которых чуть позже стали плести венки, сидя недалеко от нас.
– Тут хорошо, – расслабленно сказала я, закрыв глаза и подставив лицо под приятное солнце, с наслаждением вдыхая чистый свежий воздух.
– А то! – с гордостью произнесла Татьяна, приобняв меня.
Посидев еще немного, решили вернуться домой. Шли не спеша, каждая погрузившись в мир своих мечтаний и грез.
Ритм жизнь постепенно налаживался. Днем с малышней или Татьяной, или все вместе шли гулять в лес или на речку. А по вечерам или встречали гостей, или сами шли к кому-нибудь в гости. Скучать было некогда.
Все чаще мне стал сниться Костя. Я знала, что он жив и здоров, что операция прошла успешно, но сердце все чаще ощущало неладное, стоило едва подумать о нем. И с каждым сном мое беспокойство становилось сильнее.
Через пару дней не выдержала и поделилась своей тревогой с Татьяной. Та задумалось ненадолго, а потом, отведя меня в сторону, чтобы никто не слышал, предложила сходить к старушке, что жила на самой окраине поселка. Эту пожилую женщину и боялись и уважали все местные, считая едва ли не ведьмой.
И хотя за глаза ее ругали все, кому не лень, и сторонились ее дома, тем не менее, по словам Татьяны, пол поселка втихаря к ней бегало. Кто порчу снимал, кто на суженого гадал, кто приворот делал, да и вообще, повод заглянуть в дом местной колдуньи всегда находился. Вот такая двойственность: вроде и не любят колдовство, а чуть что к нему же и прибегают.