Илья Муромец

Илья тяжело вздохнул, делать нечего.

- Везите меня, братцы, - велел он, - вы только в седло меня посадите. Доберёмся до Владимирской заставы, а потом вместе с Потаней пойдём мирить муромцев.

Богатыри не знали, радоваться им или печалиться решению своего друга. С одной стороны, казалось, только он сейчас и может навести порядок, но с другой стороны, привезти прославленного и непобедимого богатыря на богатырскую заставы немощным значило опозорить его славу. Но Илья был полон решимость, и его посадили в седло, дали даже копьё и палицу. И как только богатырь снова взял в руки оружие, он почувствовал облегчение. А через несколько дней пути впервые сам, без посторонней помощи смог слезть с коня и встать, хоть ещё и не крепко, на ноги. Сила возвращалась к нему, сила воина, скреплённая клятвой каликам перехожим. До Владимирской заставы Илья добрался уже совершенно здоровым, и все снова дивились его чудесному исцелению.

- Вот бы и мне так больную ногу исцелить, - смеялся седовласый Потамий Хромой, обнимая гостя.

- Что ж, богатырь, наслышан о тебе, - продолжал воевода, - когда-то я в одной дружине с твоим отцом служил. Славные были времена.

- Я тоже наслышан о тебе, воевода, - молвил в ответ Илья Муромец, - как о достойном человеке и верном сыне русской земли.

- Про сына, может, оно и верно, только, помочь тебе в войне на муромской земле я не могу. Там много людей крещёных, много тех, кто приняли оглашение, если вред им причиним, то нарушим нашу главную клятву и на всю жизнь будем прокляты.

- Какую клятву? – сделал вид, что не понимает, Илья, - разве в клятве говориться, что нельзя воевать против крещёных? Если так, то знайте, богатыри, что я уже давно нарушил эту клятву. Я убил упыря, который был крещён, когда был человеком. Казалось, правое дело сделал, но за это один протопоп грозился меня отлучить от церкви. Правда, не отлучил, потому, что мы клянёмся не воевать не с крещёными, а с христианами. А христианин – это совсем не поп в рясе и не человек с крестом на шее. Это человек, который строит царство Божье. Вот князь Владимир, чьим именем названа эта застава, строил это самое царство, а раз так, то те, кто теперь это царство хотят порушить и разорвать его на части, кто хотят погубить Русь, те не могут считаться христианами. И тех мы смело можем бить и карать, чтобы не говорили нам служители церкви.

- Беду на себя навлечём, если против воли церкви пойдём, - возражал Потамий, - церковь связывает нас с Богом.

- Забудьте про церковь, вам не нужна иная связь с Богом, кроме меня. На меня сошла благодать Божья, и Бог вложил мне в руки оружие, чтобы я сражался и разил им врагов русской земли. Моим руками вершится воля Божья, и кто пойдёт со мной, тот будет с Богом.

И так убедительны были эти слова Ильи, что многие богатыри пошли тогда за ним и стали изо дня в день приставать к воеводе с уговорами отправиться на муромскую землю. В конце концов старый Потамий согласился, отдал под начало Ильи сотню богатырей и четыре сотни ополченцев и отправил наводить порядок. Войско отправилось поначалу в Борский. Здесь оно встретились с Ратшей. Тот не мог налюбоваться своим бывшим возлюбленным. Правда, у тысяцкого появилась уже новая любовь – 17-летний мальчик, светловолосый, крепкий телом, чем-то похожий на Илью.

- Совсем повзрослел, - гладил Ратша Илью по лицу, - бороду отрастил, возмужал. А я вот старею, но смерти не боюсь. Если я умру, ты жить останешься, а, значит, и я не напрасно жил.

- С Полюдом помириться нужно, - молвил Илья, - но сначала покончим с Идманом.

Уже выпал снег, когда из Борского большое войско отправилось на Рязань. Всё говорило о приближении зимы, но муромцы хотели решить все свои споры до начала нового года. Идман не стал отсиживаться за городскими стенами, а вместе со своим войском вышел навстречу врагу. Числом его войско было несколько больше, а потому брат Горясера смело шёл вперёд. К тому же, они беспрепятственно заняли небольшую возвышенность и в таком выгодном положении стали лагерем. Однако наверху дул сильный ветер, который приносил с собой редки снежные хлопья, и воины Идмана стали замерзать. При виде приближающегося врага многие заробели, а от холода начали коченеть. Внизу впереди всех шёл Илья Муромец, с диким криком он вёл своих витязей за собой. Это был настоящий вызов, и многие воины стали спускаться вниз, чтобы прикончить его. И в этом они допустили ошибку, потеряли выгодную позицию наверху. Первый же их удар закончился неудачей, воины стали отступать снова наверх, тесниться, ломать ряды тех, кто стоял сзади. В скором времени войско Идмана превратилось в беспорядочную толпу, которая убегала от врага, занявшего почти всю возвышенность. Так воины были разбиты, и многие окружены и взяты в плен, включая и того, кто считал себя муромским князем. Его привели к Илье Муромцу.

- Что ж, Идман, - вымолвил Илья, - ты проиграл. Теперь тебя ждёт суд.

- Ты не в праве меня судить, - бросил ему полководец.

- И кто же мне это запретит? Ни у кого нет такой власти, которая помешала бы мне разделаться с тобой.

Суд был недолгим, приговор был известен уже заранее. Илья распорядился отрубить голову убийце и клятвопреступнику. Казнь состоялась уже в Муроме, на глазах у местного люда, при содействии посадника - Полюда.

- Что ж, с этим покончено, - проговорил Ратша, - а как поступим с остальными предателями?

- Я уже напился крови, - отвечал Илья, - и не держу на них зла. Отпустите их, и лучше, пусть они остаются в дружине.

Тут уже все присутствующие, включая посадника и тысяцкого растерялись и не могли понять, шутит богатырь, или говорит серьёзно.

- Они же изменники, убийцы, преступники, - отвечал Ратша.

- Они виновны только в том, что были верны не тому человеку.

- Они виновны в смерти Глеба, - неистовствовал Ратша.

- В его смерти многие виноваты, - спокойно отвечал Илья, - в том числе и я. Более того, моя вина есть и в смерти Бориса. Если бы я не освободил Святополка, он бы не казнил своего брата. Если бы я не написал письмо Глебу, он бы не покинул Борский и был бы в безопасности.