Страница 65 из 115
Дрожащими руками она перебрала книги, которые выложила на видное место, чтобы завтра предложить их детям.
Стивен Кинг.
Элджернон Блэквуд.
Эдгар По.
«Страшная месть» и «Вий».
«Дракула», только что принесенный Рыбаковой.
Не хватало лишь Лавкрафта – он весь был на руках.
Обычно книги казалось Нине Петровне теплыми, словно напитанными душами детей, державших их в руках. Но эти книги были словно пустыми. И это выглядело более чем странно, потому что они вызывали у читателей сильные чувства – а такие книги всегда были теплее других, их страницы коробились от слез, и они словно негромко говорили о страхе, боли и тревоге – и облегчении после пережитого. Но нет, никакого тепла, никакой души, никакой жизни не исходило от ярких томов. Вот разве что «Дракула»… да, «Дракула» был таким же теплым, как и старые книги ее молодости.
Напарница подкралась, вспрыгнула на стол – Нина Петровна тихо ахнула, так быстро мелькнула мимо нее увесистая тушка, – и положила передние лапы на «Дракулу».
Нина Петровна отвернулась, выскочила из зала, захлопнула дверь и бросилась бежать, не разбирая дороги. Старые ноги нещадно болели и плохо слушались, очки слетели с носа, но подбирать их Нина Петровна не стала, в висках стучало.
Заявление по почте перешлю, думала она. Даже звонить не буду.
Вот почему дети в библиотеке такие бледные и вялые.
Вот почему оно выросло.
Вот почему нас оставили в покое, и начали хорошо финансировать, и отремонтировали помещения. Оно почувствовало, что здесь есть чем поживиться, и обустроило свое логово.
А я, дура старая, помогала ему… Приманивала детей и собирала детские души на книги, чтобы оно ими питалось.
Ну, теперь-то ему придется несладко!
Но в душе Нина Петровна понимала, что день-два – и на ее место придет другой библиотекарь. Придет, чтобы служить, заманивать и поглощать.
Юрий Табашников
Похвали меня…
Как мне сегодня одиноко… Мне так плохо, как никогда ещё не было раньше… Где она? Когда же всё-таки снова появится? Почему опять задерживается? Я не могу больше ждать, не могу больше терпеть жестокую пытку и вновь прислушиваюсь с надеждой к каждому шороху, каждому вдоху и выдоху говорящих друг с другом деревьев.
Она ведь знает, как я её жду…
Поторопись! Прошу…
Мне очень тяжело.
Прошло несколько часов, а я ещё никого не убил. Не пил кровь, не ел свежее мясо, не слышал криков своих жертв. И всё из-за того, что очень занят. Потому что с надеждой продолжаю ожидать, когда увижу её. Я хочу снова встретить маленького охотника, услышать знакомый голос, но её всё нет, и приходиться лишь тяжело вздыхать… Знаю, что всё равно дойдёшь, всё равно объявишься, ведь я – твоя Тайна, а ты не может жить без тайн.
Скажи, зачем разбудила меня и как это у тебя получилось? И кто тогда – ты? Как смогла появиться на свет среди жалкого и ничтожного народца; откуда у тебя взялись способности, которые никогда не могли проявиться у столь слабых, созданных мне на смех, созданий…
Помнишь, однажды спросила: «Откуда ты?» А я, с трудом выбирая слова из вашего языка, спрятанные в глубинах твоей памяти, ответил, едва сдерживая рычание: «Издалека…» Издалека… Мягко сказано…
Я не знаю, где находится моя Земля, где шумят мои леса. И никто не знает. Ваше счастье, если вы никогда не найдёте путь в мой мир, иначе одной моей стаи хватит для того, чтобы покончить со всем живым на планете, которую вы зовёте Землёю. Я не помню путь назад, но память о доме не даёт покоя…
Я помню…
Сладкий мрак и моих друзей. Мы стремительно несёмся, как и другие подобные сообщества, по необъятным просторам. Воздух с шумом втягивается внутрь глотки, а мышцы поют победную песню. Мы дерёмся, мы охотимся… МЫ ЖИВЁМ!..
Нам хорошо, нам так весело, но вдруг я слышу, как окружающая Вселенная, весь Тёмный мир начинает содрогаться от мощных ударов.
Бум! Бум! Бум-бум, бум-бум!
Мои шаги замедляются, непонятная и неизвестная мне сила начинает управлять телом, и нет возможности ей сопротивляться. Сквозь ворота, приносящие боль и страх, проникаю в ваш мир. Проход сразу закрывается, а я прихожу в ярость.
Свет!
Я помню свет! Ненавижу свет, ведь в моём мире его не было. Раньше всегда видел лишь тьму, ведь я и есть тьма.