Я - Женщина (разбуженное тело)

Шторы были опущены, в комнате царил приятный полумрак. Вдоль стены стоял огромный аквариум: воду в ней подсвечивала лампа, плавно меняющая постоянно цвет света. Это было очень красиво. Дальше взгляд скользнул по полу: мне предстояло провести ближайшие два часа на коленях, и я невольно заинтересовалась, на чем именно придется стоять. Ковровое покрытие было довольно мягким, теплого бежевого оттенка. У другой стены стоял небольшой диван и кресло с мягкими подлокотниками. Рядом с креслом – небольшой столик. Я бросила взгляд на столик: плеть… ошейник… палка черная какая-то с кожаной кисточкой на конце, свеча в подсвечнике… Несколько вибраторов разных форм и размеров, с проводами и без, и еще какие-то штуки, назначения которых я не угадала.

Он прошел мимо меня, замершей на пороге, и сел в кресло.

- Ко мне, - услышала я его тихий голос.

Я подошла, нерешительно опустилась на колени, и, внезапно вспомнив его слова в машине, на всякий случай опустила и глаза в пол.

Он прикоснулся к моей щеке, проведя по нежной коже пальцами. Я замерла, едва дыша, не зная, чего ожидать. Немного необычно было смотреть в пол, а не на человека: терялась возможность контакта и я не могла понять, как человек реагирует на меня: улыбается? Злится? Просто строго наблюдает?..

- Ты готова? – тихо спросил он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности: опустив глаза, я ощущала себя словно с завязанными глазами.

- Да, - ответила я, не понимая, впрочем, к чему должна быть готова. Он все еще медленно гладил меня по щеке, и я услышала его тихий голос снова:

- Сейчас я одену на тебя ошейник. От тебя мне нужно только одно: слушать свое тело и мои команды. Выполнять быстро, четко, и правильно. За неповиновение я буду наказывать.

Я опускала голову все ниже и ниже, словно его слова обладали реальным весом, опускающимся мне на плечи. Страшно ли мне было? Мне было непонятно. И от этого меня била нервная дрожь. Несмотря на довольно теплый воздух в комнате.

Моей шеи коснулась прохладная кожа. Обхватив по кругу, я почувствовала, как ошейник плотно сжал мою шею. Чуть слышно звякнул металл на застежке. Всё. Меня лишили права голоса.

Он пальцем поддел меня снизу за подбородок, и стал медленно поднимать лицо вверх. Чтобы не встретиться с ним взглядом, я почти сомкнула веки. Он мгновение подержал мое лицо перед своими губами, и внезапно сильная пощечина едва не сбила меня с ног: сильно качнувшись в сторону удара, я тут же вернулась обратно, подняв голову к его лицу. Теперь его губы едва касались моего уха. Глаза были по-прежнему закрыты.

- Умница… - его горячий шепот обжег мое ухо, - Иногда я буду наказывать тебя не за что-то, а потому что просто хочу. Ты – умница. Мне нравятся послушные рабыни, - прошептал он мне, и встал с кресла.

Я слышала, как он ходит по комнате, берет какие-то вещи, шурша чем-то на столе, как чиркает спичкой. Через какое-то мгновение я почувствовала тепло зажженной свечи совсем близко от своего лица. Дрогнули ресницы, но я не решилась открыть глаза – посмотреть, что именно он делает.

Свеча перестала обжигать мое лицо. Сквозь полузакрытые веки я увидела огонек, переместившийся на стол.

Снова почувствовала, как он прошел мимо меня, остановившись где-то рядом.

- Ко мне, - довольно громко произнес он у меня за спиной. Я медленно повернулась, и побрела, не поднимаясь с колен, на его голос.

Он стоял посередине комнаты. Добравшись до его ног, я увидела под ногами расстеленную простынь. Мы оказались в самом ее центре.

- Встань на четвереньки, - приказал он мне. Я послушно выпрямилась на вытянутых руках, стоя на коленях и опустив голову вниз.

- Сейчас ты получишь двадцать ударов плетью. Я посмотрю, что может твое тело, - легкий ветерок коснулся моей спины: он крутил, свободно размахивая, плетью надо мной, и кончики его многохвостки едва касались кожи, обдавая ее ветерком. Я тихо простонала, больше от удовольствия, чем от боли: на самом деле, прикосновения были приятными. Внезапно плеть резко опустилась мне на спину, шлепнувшись всеми хвостами чуть выше поясницы довольно ощутимым ударом. Я выдохнула полу-стон, и услышала его голос:

- Считай удары.

- Раз, - послушно произнесла я.

Второй удар лег почти рядом: я была готова, но стон получился громче, почему-то боль оказалась сильнее.

- Два, - выдохнула я.

Третий удар обжег ягодицу, и я чуть не завизжала: настолько острой оказалась боль:

- Три.

Следующий удар – вторая ягодица.

- Четыре, - выдохнула, почти шепча, я. Мне было страшно говорить громче: я боялась не совладать с голосом и просто закричать.

Снова плечи, снова ягодицы, - я послушно отсчитывала удары, произнося их порядковые номера, опуская голову все ниже на грудь. Едва я произнесла:

- Двадцать, - и собиралась перевести дух и наконец выдохнуть, расслабившись, удары посыпались один за другим: немного легче, чем раньше, но они были столь частыми, что не давали возможности ни дышать, ни стонать. Продержавшись меньше минуты, я выкрикнула:

- Хватит! – чувствуя, что глаза наполняются слезами. Он мгновенно отбросил плеть и шагнул к моему лицу. Подняв пальцем мое лицо вверх, он наотмашь ударил по нему открытой ладонью:

- Тебе понятно, за что?!

- Да, Хозяин, - тихо прошептала я, и слеза все-таки скатилась по щеке.

- Единственное слово, которое тебе позволено произнести в этой комнате – это слово «бархат». Всё остальное – твоя блажь и твои желания. А ты не можешь иметь желаний. Здесь ты – рабыня. Твоя роль – исполнять желания Хозяина. Я хочу, чтобы ты сейчас это услышала и запомнила. Мы договорились? – чуть выше приподнял он мое лицо: ресницы дрогнули, но я не подняла на него глаз: